Николай Дашкиев - Зубы дракона. «Властелин мира»

Это была настоящая, сильная взаимная любовь. Академик дал согласие на брак своей дочери с иностранцем, но поставил условие, что супруги навсегда поселятся в России.

Джаганнатх Сатиапал согласился с этим условием. Он любил Индию, но после длительных блужданий по чужбине сменить Англию на Россию ему было не трудно. Академик доживал свой век; после его смерти Сатиапал с женой рассчитывал выехать на родину.

Старый раджа, отец Сатиапала, встретил это известие, как ужасное горе для семьи. Сначала он уговаривал сына, угрожал, умолял, а потом прислал короткое письмо с сообщением, что лишает Джаганнатха права на наследство и отрекается от него.

Отец был далеко, а молодая невеста рядом. Призрачное величие титула индийского раджи уже потеряло для Сатиапала свою привлекательность. Ему было очень тяжело, но он ответил отцу, что не может изменить своего решения и, таким образом, как казалось, закрыл себе путь на родину.

Впрочем, он не жалел об этом. Мария Александровна оказалась именно такой, какой он представлял себе свою будущую жену. Образованная, чуткая, любящая, она умела отыскивать те нежные слова, которые обезоруживают мужчину во время семейных невзгод и, наоборот, вооружают в минуты; когда ему нужны силы для борьбы.

Вскоре у них родился сын. Его окрестили по православному обряду и назвали Андреем, но Сатиапал раз и навсегда дал ему имя Райяшанкар, в честь своего отца.

Если бы не революция, супруги Сатиапал, наверное, так и остались бы в России. Джаганнатх очень быстро овладел русским языком, стал называть себя Иваном, окончил под руководством своего тестя Петербургский университет и вскоре получил там приват-доцентуру. Многие его считали русским, и только странная фамилия наталкивала любопытных на раздумья и расспросы.

К свержению царской власти Сатиапал, как и его тесть, отнесся благосклонно. Человек мыслящий, он видел, что именно монархия задерживает Россию на уровне полуколониальной державы. Однако понять и воспринять победу российского пролетариата он не сумел.

В горниле революции выплавлялась сталь, ставшая остовом державы нового типа, Сатиапал же видел только шлак, плавающий на поверхности и застилающий для близорукого яркий блеск чистого металла. Не удивительно, что Сатиапал с женой не выдержали голодного напряжения эпохи военного коммунизма, убежали из обложенного Петрограда в солнечный Крым, а оттуда во время всеобщего бегства белых. пробрались за границу.

Старый радяса не мог выдержать одиночества и, узнав о возвращении своего сына, первым пошел ему навстречу. После смерти отца Сатиапал стал владельцем большого, хоть и запущенного, имения.

Нет, не прошли напрасно для Сатиапала годы пребывания в России и картины всеобщего взрыва народного гнева, которые ему приходилось наблюдать собственными глазами. Джаганнатх Сатиапал возвратился на родину не таким, каким был раньше. За молчаливой покорностью индийских бедняков он видел тех, кто когда-нибудь в будущем придет к нему, радже, и заберет все: и имущество, и жизнь. Доцент Лаптев не ошибался, предполагая, что именно из этих соображений Сатиапал и раздал землю крестьянам.

Но, наряду с этим, Сатиапал был и индийцем. Он люто ненавидел чужеземных захватчиков и по-своему желал добра родному народу. Даже самому себе он не хотел признаться, что в нем борются два чувства — собственника и гражданина.

Сына Сатиапала, который пошел дальше отца, уничтожили, и это событие нанесло радже тяжелый удар. Первый день Азарха навсегда стал для него днем скорби. А рани Мария потеряла и энергичность и бодрость. Свое единственное утешение, Майю, она оберегала, как зеницу ока. По ее настоянию девушку замкнули в имении, не показывали людям. Рани Мария постоянно твердила, что Майя должна поехать учиться в Россию.

Сатиапал в душе соглашался с женой. В самом деле, что ожидало его дочь в Индии? Здесь девушки выходят замуж иногда двенадцати, а то и одиннадцати лет, старятся к тридцати и за всю свою жизнь не видят никаких радостей. Пусть судьба дочери зажиточного раджи сложится значительно лучше, но где гарантия, что Майя не попадет в руки какого-нибудь невежды и не проклянет со временем и родителей и себя?.. Не имея сына, Сатиапал хотел видеть помощника и сообщника в своей дочери. Ей предстояло стать одной из первых ученых женщин Индии. Россия — пусть будет и Россия. Сатиапал был убежден, что Майя, как и он сам, не выдержит долго на чужбине и вернется домой.

Летом 1941 года семнадцатилетняя Майя готовилась выехать в Советский Союз и остаться там до окончания университета. Но война помешала осуществлению этого плана. Появление Бертона в имении Сатиапала казалось старому профессору чуть ли не чудом. Если бы он верил в богов, то назвал бы это щедрым подарком Шивы — бога, который воплощает в себе извечную смену жизни и смерти. Появился сын, появился помощник в работе, — тот, кто был так нужен долгие годы! И все благодаря слепому случаю!

Но знай Сатиапал историю своего сына полнее, он убедился бы, что о случае на этот раз не могло быть и речи.

Случай имел место более тридцати лет назад, чудесной весенней ночью в лесу вблизи Кембриджа. А дальше уже действовала суровая закономерность. Хинчинбрук искал человека, который помог бы пробраться в таинственное имение. Из агентурных данных было известно, что Сатиапал очень любил своего единственного сына. И даже если бы Чарльз Бертон не попал в Индию, именно его назначили бы помощником Хинчинбрука, так как именно на его фотографии после длительного изучения многих сот других, остановился взгляд одного из опытнейших руководителей английской разведки. А некий экскурс в биографию его родителей дал возможность подозревать уже не простое сходство, но нечто большее.

Случайность кажется непредвиденным, неконтролируемым явлением только потому, что не удается учесть все до мельчайших обстоятельств, проанализировать и прошлое и настоящее.

Нет, не случайно попали в имение Сатиапала Чарли Бертон, Андрей Лаптев и, наконец, профессор Калинников.

Не к какому-то другому радже, а именно к Сатиапалу в один прекрасный день после дождя приехал седобородый солидный мужчина, назвал себя и, когда Сатиапал наморщил лоб, вспоминая, сказал:

— Господин Сатиапал, вы меня не знаете. Вернее, не помните. Я — тот, кто помог вам похоронить академика Федоровского на христианском кладбище Стамбула.

Сатиапал вздрогнул. Из всех случайных встреч, какие он мог представить, эта была самой неприятной.

Глава XIII

Кочегар товаро-пассажирского парохода "Императрица Мария" Михаил Калинников попал в тифозный барак Стамбула накануне нового тысяча девятьсот двадцать первого года. Служились неожиданное, досадное приключение, но, может быть, только благодаря ему, Михаил избежал и белогвардейской контрразведки, и турецкой полиции.