Карл Глоух - Заколдованная земля

Что это за существа, которые напали на лагерь? Взяты ли мои друзья в плен или же убиты? Что будет с ними, если они в плену? Ведь множество ученых утверждает, что человек ледниковой эпохи был людоедом.

Признаюсь, что в первое время я думал только о Надежде. А последовавшая сильная душевная боль выяснила для меня самого приятную и вместе с тем страшную действительность, что я люблю эту смелую девушку. Я понял в один и тот же миг, что люблю ее и что она потеряна для меня. Я бросился лицом в мох и зарыдал.

Когда я взошел под кедры, на вершину холма, там не было уже палатки: все исчезло и следы борьбы смыл дождь. Нигде кругом не было видно ни одного живого существа.

Я малодушно оперся на ствол дерева и пробыл так несколько долгих минут без движения.

Постепенно возвращалась ко мне энергия. Я выпрямился, полный решимости. В браунинге у меня было только два последних заряда, в карманах — коробка спичек, компас и большой перочинный нож. Но я не колебался. У меня был определенно выработанный план.

Я должен был сначала спуститься вниз, к мамонту, отрезать себе в запас мяса, а потом отправиться к нашему депо, чтобы там основательно снарядиться, имея единую в данное время цель — узнать судьбу своих друзей.

Я снова осмотрел всю верхушку холма, каждую пядь земли, напрасно отыскивая следы.

С револьвером наготове, я спустился в овраг. Осторожно пробираясь лесом, я прислушивался.

Сильное каркание заглушало шум реки Надежды.

Осторожно выглянув из чащи, я увидел кружащуюся, мечущуюся во все стороны сплошную массу черных птиц. Они покрывали и труп мамонта. С кусками кровавого мяса взлетали они на ветви соседних деревьев и снова бросались книзу. Тут было несколько сот больших воронов. Из их беззаботного поведения я понял, что окрестности безлюдны.

Тогда я вышел, вооружившись длинной, сухой веткой.

Я заметил еще двух больших животных, когда они бесшумно бросились в чащу. Они были белого цвета и походили на овчарок.

Птицы с неудовольствием оставили богатую трапезу. В первую минуту они сделали на меня настоящее нападение, и я должен был веткой энергично отгонять их. И только когда я у нескольких птиц перебил крылья, остальные отступили и уселись на ближайшие деревья, злобно каркая и глядя на меня злыми глазами.

При первом же взгляде я увидел, что труп мамонта привлек и других гостей. Куски мяса, оторванные мощной лапой от огромных костей, и разорванные внутренности животного свидетельствовали о том, что какой-то сильный зверь принимал участие в дележе добычи.

В тине, на берегу, я нашел след, который показался мне следом медведя.

Потом я убедился и в том, что тут были также какие-то люди. Одна из задних ног мамонта была отделена надрезами какого-то орудия и ее недоставало.

Воспользовались для этого, вероятнее всего, кремневым топором, так как я нашел в ране кремневый осколок. Это побудило меня к новым розыскам возможных следов, но кончилось это, как и прежде, без результата.

Тогда я выбрал себе подходящую порцию мяса и решительно принялся за работу. Лишь чрез полчаса напряженных усилий удалось мне, наконец, своим ножем отодрать намеченную часть; я сел и тотчас же съел несколько сырых кусков, при чем за каждым куском черные птицы следили алчными взглядами. Остатки мяса я завернул в кожу. Напившись из реки, я отправился в путь.

Едва я вошел под покров деревьев, смерч каркающих птиц обрушился на оставленный труп, чтобы продолжать прерванный пир.

Чаща охватила меня. Руководствуясь компасом, я направился прямо на юго-восток. С косматых ветвей падали капли блестящей дождевой воды. Небо совершенно разъяснилось, и летнее полярное солнце начало светить со всей своей яркостью. То там, то сям между кронами деревьев падало немного света и на печальные, молчаливые стволы. Белая паутина тотчас начинала тогда блестеть, а косматые пауки принимались энергично бегать, ища защиты от ослепительных лучей. Белый лишайник, покрывавший некоторые деревья длинными бахромами, казался белой бородой.

Я шел, отдыхая временами, в продолжение трех часов. То тут, то там я узнавал тропинку, по которой мы направлялись к реке Надежде.

Миновал я несколько протоптанных мамонтами троп. Я прошел чрез пояс брусники и черники. Была тут и морошка, и голубика, и клюква, и эти милые славянские слова, которыми называла ягоды Надежда, снова пробудили в моем сердце острую боль.

На одной прогалине, выкорчеванной вихрем, я увидел двух великолепных оленей. Они спокойно паслись.

Услышав меня, смелый самец поднял рогатую голову и стал разглядывать мою фигуру. Самка же спокойно продолжала пастись. Несколько секунд я глядел на животных. В первый момент инстинктивное чувство побуждало меня застрелить оленя, но, подумав о куске мамонтового мяса, я отбросил эту мысль, как излишнюю кровожадность. Олень нагляделся досыта, издал рев и мягкой рысью побежал с прогалины в сопровождении своей подруги.

Я заблудился. Погруженный в мысли, я забыл про компас и вдруг, выйдя из леса, увидел свое отражение в чистой воде небольшого круглого озерца, лежавшего на дне долины. Поток, выходивший из под снеговых полей — высоко на горах, — тонкой струйкой поил его. На зеленоватой воде плавало несколько диких гусей.

Растерянно стал я осматривать окружающую местность. Здесь и там на склонах, покрытых толстым ковром лишайников, в краю, озаренном спокойным солнечным светом, паслись олени. От гор к лесу в бесконечной выси летело колеблющимся медленным полетом несколько воронов. Где же я?

Осматриваясь, я прикрыл глаза рукою. И тотчас почувствовал укус. Тонкий звенящий голос раздался около уха. Комары!

Они напали на меня, как разбойники. Я начал отгонять их, махать руками, отчаянно сражаясь с этими маленькими яростными насекомыми.

В конце-концов, побежденный ими, я бросился стремглав бежать. Целая туча ненасытных кровопийцев далеко преследовала меня, и только тогда, когда я оставил сырые окрестности озера и очутился да холме, удалось мне избавиться от этой пытки.

Стоя на холме, можно было ориентироваться. И какая приятная неожиданность! На правой стороне, я узнал знакомый край: холмы и склоны, морены и долины, которыми мы спускались к лесу. Сзади, в туманной атмосфере, тянулся голубоватый ледник реки Надежды. С тайги поднимался пар.

Солнце нагрело после дождя ее темную поверхность, и беловатые пары поднимались, как дым, и уносились свежим ветром к горам. Наше депо должно было быть тут, совсем недалеко.

И действительно, после короткого осмотра, я увидел пирамиду из камней. На лыжном шесте весело развевался лоскут материи. Все было в том же порядке, в каком мы оставили два дня тому назад.