Дмитрий Володихин - Мастер побега

– Это чё – рададация? – перебил Козел.

– Радиация, а не рададация, дурень, – вежливо поправил его Дэк. – Это когда в воздухе отрава висит, и ты ее не чуешь, но потихоньку дохнешь от нее. Ясно тебе?

– Понял теперь. Добило до нас, говоришь? – забеспокоился Козел.

– Ну да. Уже пару больных в госпиталь отправили. А от этого дела, даже если уберегся и не помер, дети такие родятся, что вот просто живые шпиндели. В смысле, уроды безмозглые.

Дэк сделал паузу. Все молчали, про детей – пробрало.

– Теперь с правого фланга у нас – та еще радость! Там посбрасывали газовые бомбы. Сто пятьдесят человек за час перемерло… И все бы мы перемерли, если б у федератов побольше такой пакости имелось. Но у них ее не больно-то много, мне земляк говорил. Берегут, собаки. Наши-то их атомными бомбами тоже щекочут, а им надо отвечать… В общем, всех до одного забросать ни им, ни нам не светит. А обычные войска – танки там, пехота, кавалерия – у южан с фронта разбегаются. Сил нет дохнуть, ровно как и у нас, понимаете меня?

– Да уж чего тут неясного! – ответил Козел.

– Вот и хорошо. В самый раз перед тем участком фронта, где у нас поставлена подземная Сверхкрепость и в ней, понятно, серьезный гарнизон имеется, федераты в аккурат и разбежались. Чисто. Прорывай позиции без стрельбы, без потерь, никто по тебе палить не станет. Разве только пукнут пару раз со страху.

Козел хихикнул.

– Точно, Козел, тут есть над чем посмеяться, если не знать двух поганых вещей. Первое дело: наступать надо очень быстро. Земляк сказал, в столице операцию назвали «Удар молнии». Если хоть самую малость промедлить, если не поспеть до их, южанских, глубинных городов, пока федераты не очухались, то они весь атомный, а заодно и весь химический боезапас сгрузят в полосу наступления. Там, ребята, пустыня будет. Редкий таракан в той радиоактивной пустыне выживет. И плодить живучий таракан станет таких тараканят, что они вырастут не в папу, не в маму, в твои, Козел, ночные кошмары про баб с пятью сиськами… Федерация просто отгородится от Империи… или как там мы себя теперь называть станем?.. В общем, отгородится от нас ядовитою пустыней. А из тех, кого двинут в наступление, выйдет отличный песочек для той пустыни. Вон тот бархан – раньше батальон был, а вот этот, побольше, – целая бригада… Теперь второе дело: 202-й истребительный батальон передадут в гарнизон Сверхкрепости. Мы наступаем, ребята Вернее сказать, нами наступают. Мы превратимся в песок, если кто не понял. Жить нам осталось несколько деньков.

– Массаракш-и-массаракш! – выругался Толстый. – Уроды. Суки. Пидоры.

– Ты про кого? – поинтересовался Рэм.

– Да про всех! Южане – уроды, надо ж им было мятеж затеять! Наши – суки, на убой нас гонят. А хуже всех интенданты – чистые пидоры! Не только что на убой, но еще и с пустым брюхом.

– Пожрали же… – возразил было Козел.

– Будто нас казна кормила! Чачу нас кормил.

Тут Фильш подал голос:

– Теперь понимаете, зачем необходимы советы? Если не сорганизуемся, товарищи, нас положат под атомные бомбы. Все оптом ни за понюх табаку передохнем!

Ему никто не ответил. Люди сидели и прикидывали: одного из двух зол не избежать, но какое из них злее? Бунт, совет, разоружение офицеров или – смерть на прорыве?

Рэм размышлял вместе со всеми. Перспектива стать частью бархана ему очень не нравилась. Он, пожалуй, яснее многих представлял себе, что такое атомная бомбардировка Интересовался когда-то, в далекой довоенной жизни… И еще он понимал: допустим, южанам нечем закрыть брешь во фронте; допустим даже, они растерянны, у них неразбериха, свои «советы»; но требуется всего-навсего один решительный генерал и один приказ: тяжелой бомбардировочной эскадрилье подцепить боезапас с особой маркировкой, а потом взлететь и сбросить его на главные силы наступающих. Точка 202-й истребительный бархан. Совет, дезертирство, бунт – очень скверно. Однако проживут они дольше, гораздо дольше, чем примерные солдаты, без раздумий подчинившиеся приказу.

Что бы сделал чудесный мудрец Мемо на его месте? Какую бы подсказку дал он собравшимся в просторной солдатской палатке? Или весь его изощренный ум потерялся бы перед чудищем по имени «атомная бомба»? «Живут на дне моря, под черной громадой вод, существа Аревние и злые. Аромат их размышлений сводит с ума моряков, проплывающих над их жилищами…» – так говорится в бестиарии четырехсотлетней давности. Хорошо им было четыреста лет назад: «существа древние и злые» сидели у себя в подводных домах и не совались в дела людей! Не проплывешь, где не надо, – не нарвешься на неприятности. А сейчас как? Существа юные и злые спустятся с неба и превратят тебя в песок, хотя ты вроде не искал с ними встречи…

– Дэк… – заговорил Рэм и с необыкновенной отчетливостью почувствовал: на его голосе сфокусировалось внимание всех собравшихся. – Дэк, я тебя понял. Совет – дерьмо, но с ним мы проживем не так мало. Кто туда войдет?

И все прочие, только ждавшие момента, когда кто-нибудь другой выскажет за них согласие с делом страшным, необычным и крайне рискованным, загудели, выражая Рэму поддержку. Да, мол, лучше уж так, чем сразу в гроб, да там и гроба-то не будет…

Дэк даже не стал спрашивать, все ли согласны. Раз уж Рэм, неторопливый острожный Рэм, перевел дело с вопроса «надо или не надо?» к вопросу «как делать будем?», значит, дискуссии не предвидится. И он ответил попросту:

– Сейчас и решим. Надо, полагаю, человек пять. И тебя лично, Рэм, я выдвигаю первым.

Никто не стал спорить. Проголосовали. Рэм прошел.

Потом прошел сам Дэк, и тут опять – единогласно.

Козел предложил Толстого. Прошел и Толстый при одном воздержавшемся: Фильш яростно сопел, заявляя свою позицию.

Толстый неожиданно выдвинул самого Фильша «Мы народ великодушный. Пусть хоть один инородец будет…» Хонтиец прошел, хотя Рэм был против, а Дэк, Козел и еще двое воздержались.

Дэк сказал: «Надо еще кого-то из роты поддержки. Не все же из наших!» Тамошние стрелки назвали парня, поставленного в караул. «А не откажется?» – спросил Дэк. «Нет, не из таковских!» – «Ну, зовите его. Спросим Пусть его сменит кто-то». Козел сменил стрелка, тот зашел в палатку, послушал-послушал и согласился.

Рэм почувствовал лихорадочное возбуждение. От того, что происходило вокруг него, веяло смертельной опасностью, но еще и страшной, темной радостью освобождения. Словно от поединка с тяжелой самоходкой южан «Охотник» или с их же танком «Ураган». Кто кого. Бой без правил. Правила остались за спиной, правила умерли, они не давят на хребет тяжким грузом Теперь – кто кого, и баста Шансов почти нет. Но душа уже выворачивается в бешеном стремлении: ущучить! Раз они нам так, то мы им – вот эдак! Пусть им всем достанется! И пусть никто из гадов не уйдет обиженным! Каждому – свой подарочек! Нахлебались горячего дерьма – полны животики!