Альфред Бестер - Тигр. Тигр!

С улыбкой победителя мистер Берн вошел в идеально чистую лабораторию доктора Скайаки и был встречен негодующим воплем:

— Я же вас предупреждал насчет абсолютной стерильности!

— Доктор, я чист, клянусь!

— Как бы не так! От вас несет анисом, иланг-илангом и метилантранилатом. Все, пропал рабочий день!

— Доктор Скайаки, уверяю вас… — промямлил Салем Берн, но тут же сообразил: — Вот оно что! Утром после душа я вытерся полотенцем жены.

Скайаки рассмеялся и включил на полную мощность вентиляторы.

— Понятно. Ох уж эти жены. Ладно, пустяки. Давайте поговорим. Лучше это сделать у меня в кабинете, он в полумиле отсюда.

Они добрались до пустого кабинета, расположились в креслах и взглянули друг на друга. Мистер Берн увидел перед собой симпатичного молодого человека с короткой стрижкой, маленькими, но выразительными ушами, выступающими скулами, узкими глазами, за которыми требовалось следить с особым вниманием, и изящными руками, способными, вероятно, выдавать самые сокровенные тайны.

— Итак, мистер Берн, чем я могу вам помочь? — произнес Скайаки, а его руки сказали: «Ну, какого черта ты явился мне докучать?»

— Доктор Скайаки, мы с вами в определенном смысле коллеги. Я профессиональный знахарь, и мне приходится жечь разнообразные благовония. Но все это вполне обычные вещества. Возможно, вы, как специалист, подскажете, с чем еще я мог бы поэкспериментировать.

— Понятно. Интересная задача. Вы жжете етакту, оних, галбан и ладан… Правильно?

— Да. Всем известные курения.

— Очень интересно. Конечно, я могу предложить кое-что новое для опытов, однако… — Скайаки замолк и уставился в пустоту.

Затянувшуюся паузу нарушил колдун:

— Доктор, в чем дело?

— Послушайте, — выпалил Скайаки, — вы явно зашли в тупик. Курение благовоний — путь старый и исхоженный вдоль и поперек, и вы, перебирая новые запахи, свою проблему не решите. Почему бы вам не испробовать принципиально иной подход?

— И что же вы предлагаете?

— Принцип аромафонии.

— Аромафония?

— Да. Существует шкала измерения звуков, это известно всем. Но есть и шкала для запахов. Резкие запахи сравнимы с высокими нотами, тяжелые запахи — с нотами низкими. Я могу составить для вас шкалу ароматов, октавы, пожалуй, на две. А уж писать на ее основе музыку будете вы сами.

— Доктор Скайаки! Я восхищен. Блестящая идея!

— Вы правда так думаете? — просиял Скайаки. — Но справедливости ради я должен признать ваше соавторство. Идея не возникла бы, если бы вы не бросили вызов моей изобретательности.

На этой дружеской ноте между ними завязался оживленный деловой разговор. Они вместе пообедали, рассказали друг другу о своих заботах и увлечениях и запланировали несколько магических экспериментов, в которых Скайаки пожелал участвовать вопреки своему неверию в черную магию.

— Ирония заключается в том, что на самом деле он одержим дьяволом, — позже сообщил Салем Берн совету компании.

У председателя в голове это не укладывалось.

— Психиатры и маги называют одно и то же явление разными словами, — пояснил Берн. — Так что я, пожалуй, переведу с привычного для меня языка на язык медицинской науки. Эти неизвестные четыре часа — не что иное, как фуга.

Председатель опять ничего не понял.

— Мистер Берн, вы имеете в виду музыкальный термин?

— Нет, сэр. В психиатрии фугой называется особая форма сомнамбулизма.

— Блэйз Скайаки — лунатик?

— Не совсем, сэр. Хождение во сне — довольно простая вещь. Лунатик не контактирует с тем, что его окружает. Можете с ним говорить, можете кричать на него, звать по имени — он останется совершенно невосприимчивым.

— А в фуге?..

— Субъект воспринимает свое окружение. Он способен с вами разговаривать. Сознание не выключено, память фиксирует происходящее, но сам он при этом является совершенно иной личностью. И, что очень важно, сэр, по возвращении в нормальное состояние он ничего не вспомнит.

— Вы полагаете, два-три раза в неделю на доктора Скайаки находит эта фуга?

— Таков мой диагноз, сэр.

— И он не может рассказать нам о том, что происходит за это время?

— Не может, сэр.

— А вы?

— Боюсь, что нет. Мои возможности небезграничны.

— У вас есть догадки, почему это с ним происходит?

— Только одна версия: он находится под чужим управлением. В нашем профессиональном жаргоне есть выражение «одержим бесом». Психиатр назовет это компульсивностью или навязчивой идеей. Суть не в терминах. Важен факт: какая-то сила вытаскивает его по ночам из дому и заставляет что-то делать… Что? Я этого не знаю. Я знаю только одно: очевидно, именно эта бесовская сила мешает его творческой деятельности.

Непростая это затея — встретиться с Гретчен Нанн, даже если вы представляете ККК, общее количество простых акций которой увеличилось в двадцать пять раз. Чтобы очутиться в святая святых мисс Нанн, необходимо преодолеть глубоко эшелонированную оборону. Дело это крайне долгое, хлопотное и утомительное, требующее частой беготни курьеров между офисами. Так что вполне понятно, почему председатель был изрядно на взводе, когда наконец получил разрешение явиться в мастерскую мисс Нанн, набитую книгами и аппаратурой для разнообразных исследований.

Гретчен Нанн творила чудеса. Не в том смысле, что ее бизнес был связан со сверхъестественными и аномальными явлениями либо с потусторонними силами. Скорее, сверхъестественным или аномальным можно назвать ее восприимчивость и умение манипулировать реальными вещами. Она в любой ситуации добивалась для отчаявшихся клиентов невозможного и получала за это такие огромные гонорары, что всерьез подумывала о создании большой компании.

Естественно, председатель воображал себе мисс Нанн этаким Мерлином, пребывающим в наркотическом трансе. Каково же было его изумление, когда он увидел перед собой восхитительную принцессу племени ватуси[145] — облаченную в красное, высокую и стройную, с бархатистой черной кожей, орлиным носом и большими черными глазами.

Мисс Нанн ослепила его белозубой улыбкой, указала на стул, расположилась напротив и сказала:

— Мой гонорар — сто тысяч долларов. Вам это по карману?

— Да. Я согласен.

— А проблема ваша того стоит?

— Стоит.

— Значит, мы друг друга поняли. Что тебе, Алекс?

— Извините за беспокойство, — ответил упругой поступью вошедший в мастерскую молодой секретарь, — Леклерк хочет знать, как удалось установить, что плесень — внеземного происхождения.

Мисс Нанн раздраженно прищелкнула языком: