Альфред Бестер - Тигр. Тигр!

Джеймс с удовольствием съел ложку мороженого, однако напрочь отказался называть полосатый мячик каким бы то ни было названием.

— Да, — сказал он.

— Это проклятое слово мне уже снится, — пожаловался доктор Рапп, — Подходит римский центурион, обнажает меч и говорит: «Да». Подождите, подождите. Идея. Может, это фаллический символ? Сексуальность начинается с образов, с концепций. Может, этот ребенок отвергает реальности жизни?

Он нажал кнопку интеркома.

— Джеймс, вот тебе банан. Хочешь откусить? Чувствуй себя совершенно свободно. Хорошо. Хорошо. Хочешь еще один? Тогда скажи, что это такое. Мячик. Мяч. Мяч. Мяч.

— Да.

— Ничего не получается, — уныло констатировал доктор Рапп. — Возможно, мне стоит зайти к доктору Да и подкрепиться… Да что это я говорю? К доктору Дамону. Секундочку, секундочку. Идея. Дамон и Питий[141]. Дружба. Не может ли быть, что я обращаюсь с Джеймсом чересчур клинически? Я должен установить с ним дружеские отношения.

— Доброе утро, Джеймс. Какой прекрасный октябрьский денек. Осенние листья выглядят просто сказочно. Ты хотел бы покататься на машине?

— Да, — сказал Джеймс.

— Прекрасно, прекрасно. И куда же ты хотел бы съездить?

— В Раттерс, — сказал Джеймс.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что хотел бы съездить в Раттерс.

— Но… Господи, да ты же говоришь.

— Да, сэр.

— Так почему же ты раньше не говорил?

— Не хотел, вот и не говорил.

— А почему ты говоришь сейчас?

— Потому что я хочу посмотреть, как катит свои воды старый Раритен.

— Да, да. Понимаю. Только что же это я понимаю? — Доктор Рапп нажал кнопку интеркома, — Дайте мне, пожалуйста, доктора Да… я имею в виду доктора Дамона… Тогда передайте ему, что мне кажется, я сделал важное открытие.

— Сделать открытие, — сказал Джеймс, — это значит взглянуть на то, что все много раз видели, но подумать при этом то, чего никто из них не думал. Вы со мною согласны? Может, обсудим это по дороге в Раттерс?

Подошло следующее лето. Джеймс с отцом гуляли по лужайке, горячо обсуждая махровые ирисы, только Джеймс, увы, называл их «ириши». Он вполне по-человечески шепелявил. Проблема с ирисами состояла в том, следует ли их рвать и ставить в вазу или лучше оставить в покое. Джеймс стоял на том, что таким утонченным дамам (он воспринимал ирисы как особи женского пола) ни в коем случае нельзя причинять никакого членовредительства. Отец же со всегдашним своим прагматизмом, наоборот, заявлял, что цветы должны оправдывать свое существование, украшая хозяйский дом. Отец и сын довели друг друга до полного изнеможения, после чего старший Дюпре отправился инспектировать персиковые деревья. Джеймс Джеймс Моррисон Моррисон сидел на лужайке и бездумно смотрел по сторонам. Через какое-то время он услышал знакомое кхе-кхе, и из-под большого куста сирени вылез Председатель.

— Да не мой ли это старый друг сексуальный маньяк? Как поживаете, сэр?

Фазан сверкнул на него негодующим глазом.

— А как там, мистер Председатель, Филлис, Френсис, Фелис и все остальные?

— Их поименный список и, кхе-кхе, я бы сказал, номенклатура выглядит следующим образом: Глория, Гленда, Гертруда, Годива и… — Председатель осекся и пристально взглянул на Джеймса. — Но ты же чудовище.

— Да, сэр.

— Как же ты вырос, просто глазам не верю.

— Благодарю вас, сэр.

— Ты научился говорить по-ихнему?

— Не слишком хорошо, сэр.

— А почему не слишком?

— Я шепелявлю. Они говорят, это потому, что у меня ленивый язык.

— Но ты все еще можешь говорить по-нашему.

— Да, сэр.

— Поразительно! Просто неслыханно!

— Вы думали, что я смогу когда-нибудь разучиться? Любимый ученик Профессора, готовый умереть за старый добрый Раттерс. Не могли бы вы, мистер Председатель, собрать в Большой красной школе экстренное собрание? Я могу вам многое порассказать про этих сумасбродных человеческих существ.

На собрание пришли большая часть завсегдатаев и несколько новичков, в частности курица мисс Плимутрок, близко сдружившаяся с мисс Леггорн, возможно потому, что всегда и во всем с ней соглашалась. Теперь, когда Джек Джонсон застрял во Флориде, и, похоже, надолго, к школе присоединился так долго упорствовавший Пересмешник, имя которого было Мильтон. Самым экстравагантным новичком был небольшой серебристый макак, очень дружелюбный и предельно застенчивый. Джеймс Джеймс поздоровался с макаком за руку и спросил, как его зовут.

— Они называли меня… ну, они называли меня Великий Зуня. Все знает. Все умеет.

— Зуня, а кто это такие «они»?

— Цирк «Резон и Тиксль».

— Ты выступал в цирке?

— Ну, в общем… да. Я делал всякие штуки и фокусы. Все знает. Все умеет. Я был у них тем, что они называют «ударный номер». Ну, ты знаешь. Ездил на мотоцикле с включенными фарами. Только я… я…

— Да?

— Я расшибся, когда мы… когда мы выступали в Принстоне. Мотоцикл вдребезги. Со мной, ну… со мной обошлось. Я смылся, пока они подбирали обломки.

— Зуня, а почему ты сбежал?

— Я… мне не хочется так говорить… я никогда не ругаю чужие поступки, но… ну… я ненавижу шоу-бизнес.

— Зуня, мы в восторге, что ты к нам пришел, мы более чем рады твоему присутствию, но возникает одна проблема.

— Ну… мне… только и нужно, что немного фруктов, яблоки и все такое…

— Не в пище дело. Погода. Зимой тут бывает очень холодно. Возможно, для тебя имело бы смысл перебраться куда-нибудь поюжнее.

— Ну… если сами-то вы не против… тогда я уж лучше остался бы здесь. Публика хорошая.

— Если ты действительно так решил, мы будем в полном восторге. Правда, если родители тебя увидят, с ними может случиться припадок, так что старайся прятаться.

— А я и так предпочитаю ночь.

— Вот и хорошо. А теперь поднимись, пожалуйста. Выпрямись, и мы встанем спиной к спине. Профессор, мы одинакового роста?

Молчание.

— Профессор?

— Профессор не в настроении, — неохотно сказал Крот Кроу.

— Что?

— Он не может прийти.

— Почему не может?

— Он чувствует себя не совсем хорошо.

— А где он сейчас?

— У себя в кабинете.

— Тогда я, пожалуй, схожу и… нет, подождите. Так как мы там с Зуней, одного роста?

Все единодушно согласились, что Джеймс и Зуня примерно одного роста, и Джеймс тут же пообещал слямзить кое-что из своих свитеров и шерстяного белья, чтобы Зуне было зимой не холодно.

— Если вам не будет слишком… ну, я совсем не настаиваю… но я бы очень хотел свитер с надписью «Бостон».

— Бостон! А почему именно Бостон?