Роберт Сойер - Неандертальский параллакс

Так или иначе, это было кодовое название не хуже любого другого: она будет называть оригинал Джока «Wipeout», а свою безвредную версию — «Серфер Джо». Разумеется, она сохранила «Серфер Джо» под тем именем, что дал вирусу генетик, которому Джок поручил его разработку, но по крайней мере мысленно она их теперь будет различать.

Мэри откинулась на спинку кресла.

Это правда напоминало игру в Бога.

И, надо признаться, это было приятно.

Она позволила себе тихий смешок, подумав о том, что у неандертальцев считается за манию величия. Уж точно не игры в Бога. Может быть, «строить из себя Лонвеса»…

— Мэри!

Её сердце подпрыгнуло. Она считала, что здесь никого нет. Она оглянулась, и…

Боже, нет!

В дверях стоял Корнелиус Раскин.

— Что ты здесь делаешь? — подрагивающим голосом спросила Мэри. Она схватила со стола тяжёлое малахитовое пресс-папье.

Корнелиус поднял руку: в ней был зажат кожаный бумажник.

— Забыл на столе бумажник. Вернулся забрать.

Внезапно Мэри осенило. Другой генетик. Тот, кому Джок поручил закодировать это… это зло. Это был Корнелиус. Кто же ещё?

— Что ты делаешь в кабинете Джока? — спросил Корнелиус.

От дверей Корнелиус не мог видеть монитор.

— Ничего. Просто искала книгу.

— Э-э… — сказал Раскин. — Мэри, я…

— Ты нашёл свой бумажник. Убирайся.

— Мэри, я просто…

У Мэри вдруг резко заболел живот.

— Луиза наверху. Я закричу.

Корнелиус стоял в дверях с выражением усталости на лице.

— Я просто хотел попросить прощения…

— Убирайся! Убирайся ко всем чертям!

Корнелиус секунду помедлил, потом развернулся. Мэри услышала, как его шаги удаляются по коридору, потом — как открывается и закрывается тяжёлая дверь особняка.

В глазах у неё двоилось, к горлу подступала тошнота. Она сделала глубокий вдох, потом ещё один, пытаясь успокоиться. Её руки покрылись по́том, во рту появился кислый привкус. Чёрт, чёрт, чёрт!..

Сцена изнасилования снова встала у неё перед глазами, да так живо, как не случалось уже давно. Холодные голубые глаза Корнелиуса Раскина, видимые из-под чёрной лыжной маски, сигаретный смрад в его дыхании, руки, прижимающие её к бетонной стене.

Чёрт побери Корнелиуса Раскина.

Чёрт побери Джока Кригера.

Гори они оба в аду.

Гори все мужчины в аду.

Только мужчины могли изобрести что-то вроде этого вируса. Только мужчины могут быть такими ужасными и кошмарными.

Мэри фыркнула. Она даже слов подходящих подобрать не может для описания этого зла. «Ужасный» дискредитировано Великим и Ужасным Гудвином, а за «кошмарным» обычно следует «сон», словно подобное зло может существовать лишь вне привычной реальности.

Зло всегда ассоциировалось у неё с этим миром, с миром Чингисхана, и Гитлера, и Пол Пота, и Пола Бернардо[153], и Осамы бин Ладена.

И Джока Кригера.

И Корнелиуса Раскина.

Мир людей.

Нет, не просто людей. Особого вида людей. Самцов Homo sapiens.

Мэри глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Не все мужчины злы. Она это знала. Хорошо знала. Был ведь ещё и папа, и её братья, и Рубен Монтего, и отец Калдикотт, и отец Бельфонтэн.

И Фил Донахью, и Пьер Трудо[154], и Ральф Нейдер[155], и Билл Кросби[156].

И Далай-лама, и Махатма Ганди, и Мартин Лютер Кинг-младший.

Сострадательные, достойные восхищения люди. Да, среди них есть некоторые…

Мэри не имела понятия, как на уровне генетики отличить доброго человека от злого, мечтателя от психопата. Но один несомненный генетический маркер мужского насилия существует — Y-хромосома. Да, не каждый, имеющий Y-хромосому — злой человек; на самом деле, подавляющее большинство не такие. Но каждый злой мужчина по определению имеет Y-хромосому, самую короткую из всех хромосом Homo sapiens, но оказывающую наибольшее влияние на его психологию.

И историю.

И безопасность женщин и детей.

У Корнелиуса Раскина есть Y.

И у Джока Кригера.

Y.

Почему?

Нет. Нет, это уже слишком. Игра в Бога и правда дурно пахнет.

Но она может сделать это. О, ей и во сне не приснится выпустить подобное на свободу здесь, в этом мире. Она не убийца — уж до такой-то степени Мэри была уверена в своих моральных принципах, потому что человек, которого она ненавидела больше всего в жизни — это Корнелиус Раскин, и когда Понтер предложил его убить, Мэри заставила его пообещать, что он этого не сделает.

И вопреки предположению Адекора Мэри была уверена, что Джок Кригер не собирался выпускать «Wipeout» на этой версии Земли. Его без сомнения предполагалось доставить на другую Землю, в мир неандертальцев — словно змея в Эдемский сад.

Конечно, если всё пройдёт как запланировано, если ей удастся остановить Джока, то никакой вирус к неандертальцам не попадёт.

Но если всё же попадёт — то это, будем надеяться, будет Мэрин «Серфер Джо», либо в той форме, которую она только что сохранила — совершенно безвредной, либо…

Либо…

Либо она могла бы изменить его более радикально и сделать так, чтобы первоначальный замысел всё же выполнялся бы, но только тогда, когда…

Это было просто. Так просто.

Версия вируса, которая принимается за работу только тогда, когда клетка, в которую он попал, не принадлежит неандертальцу и содержит Y-хромосому.

Тогда, и только тогда…

Мэри задумалась. Модифицированный «cерфер Джо».

«Марк II» — как новый Папа, делающий ещё один шаг вперёд.

Она тряхнула головой. Это безумие. Грех.

А если нет? Она бы защитила целый мир от самцов Homo sapiens. В конце концов, если она и те палеоантропологии, что разделяют её точку зрения, правы, то это самцы Homo sapiens, охотники клана, а не собирательницы, не женщины — те, кто истреблял своих дальних родичей с покатым лбом и валиком над бровями, пока ни одного из них не осталось.

И теперь, пользуясь инструментами двадцать первого века и технологиями, позаимствованными у самих барастов, самец Homo sapiens готовится снова сделать то, что его далёкие предки уже однажды сделали.

Мэри смотрела в экран компьютера Джока.

Ведь это так просто. Проще простого. Логическое дерево уже имеется. Ей оставалось лишь изменить проверяемые условия и логические переходы.

Тестирование на присутствие Y-хромосомы организовать легко: достаточно взять из базы данных проекта «Геном человека» ген, который встречается только в этой хромосоме. Мэри поискала на столе Джока ручку и бумагу и от руки набросала логическую схему на жёлтом разлинованном листе: