Леонид Панасенко - Садовники Солнца

— Я вам покажу! — яростно выдохнул Анатоль, будто все, что он видел, было ненавистно ему, враждебно. В каждом камне, в каждом дереве чудились теперь враги. Окружающие его, спутавшие все тропки, перекрывшие все ходы-выходы.

— Я вам сейчас покажу!

Он взбежал по металлической лесенке, рванул на себя дверцу кабины.

— Вперед! — скомандовал Анатоль.

Тяжелая сверхмощная машина дрогнула, поползла вперед. «Голиаф» предназначался для земляных работ и, как все машины планеты, управлялся звуковыми командами, голосом, то есть, словесно вводилось только основное задание — курс движения, скорость, производственная задача. Всеми промежуточными операциями управлял логический блок.

«Голиаф» вдруг остановился.

— Что еще? — взревел Анатоль, наклоняясь над пультом.

— В секторе действия рабочего инструмента творения человеческих рук, ответила машина. — Полусферы — ценные экспонаты.

Анатоль зловеще расхохотался.

— И тут нельзя, — пробормотал он, нащупывая на полу кабины массивный стержень. — Где у тебя блок ограничений? Здесь? Хорошо. Сейчас я тебе растолкую…

В следующий миг стержень обрушился на пульт.

Анатоль бил и бил до тех пор, пока «Голиаф» вновь не двинулся вперед тяжело раскачиваясь и слепо тыкаясь из стороны в сторону.

Сферические павильоны хрустнули под гусеницами, будто яичная скорлупа.

Браслет связи мигнул малиновым огнем, запястье кольнул электрический разряд.

Илья вскочил.

Кто-то вызывал его по специальному каналу. Впервые он понадобился кому-то как Садовник. Кто-то просил помощи.

— Слушаю, — поспешно отозвался он.

В объем экранчика ворвалось лицо Ирины. Бледное, испуганное. Из глаз Язычницы катились горошины слез.

— Он здесь, на стройке, — сказала девушка, кусая губы. — Он ничего так и не понял, ничего… Почему вы молчите, Илья?

— Что случилось? — Илья машинально потянулся за форменной курткой. Где он?

— Убежал, — всхлипнула Ирина. — Он какой-то бешеный. Он погубит себя. Спасите его, Илья!

Гнев, жаркий, как удушье, гнев завладел Ильей. «Неужто все прахом? мелькнула возмущенная мысль. — Месяцы узнавания, работы. Усилия стольких людей. Их боль и тревоги. Моя боль…»

Он устыдился этой вспышки. Так же тяжело и жарко, как и гневался. «Это не вина Анатоля, запомни, — приказал он сам себе. — Это беда его. И твоя тоже».

— Лечу, — коротко сказал он Ирине. — Вылетаю. Только вы не волнуйтесь. Я вылетаю.

Уже в воздухе Илья пожалел, что не вызвал скоростной глайдер. Гравилет — машина хорошая, но там Анатоль и у него слишком много свободного времени… Бешеный — так сказала Ирина. Зная его импульсивность, можно ожидать… Что, собственно, можно ожидать? Все, что угодно. Да, поговорили…

Вынужденное бездействие становилось невыносимым. Дурные предчувствия подступали со всех сторон, и Илья не успевал от них отбиваться. Минут через десять, когда Анатоль вдруг померещился ему уже неживым — а что, а что, пытался же он покончить с собой, пытался?! — Илья встрепенулся и вызвал по шестому каналу совет Мира.

— Стажер Юго-западной школы Садовников, — представился он дежурному оператору. — Прошу две минуты планетарной связи.

— Мотивы? — спросил оператор.

— Человек в опасности, — скупо ответил Илья и, помедлив, будто слова эти не давались ему, добавил: — Возможно, опасен и сам.

— Даю минутную готовность, — оператор сделал на пульте какое-то переключение.

Илья даже поежился, представив, как вызов совета Мира заставляет всех и каждого отвлечься от своих срочных или несрочных дел, взглянуть на браслет связи или на общий экран. Миллиарды людей сейчас будут…

— Говорите, — позвал его оператор. — Земля слушает вас.

— …Сорок минут назад, — Илья заканчивал свое обращение, — Жданов находился в районе строительства Музея Обитаемых миров. Гнев неправедный или отчаянье владеют сейчас им — я не знаю. Но кто бы ни встретил его, сообщите мне. И будьте с ним бережны.

Планетарный эфир отозвался лишь тихими шорохами. И в этой тишине Илье почудилось ожидание огромного множества людей. Внимательное, еще не укоризненное, но уже чуть-чуть недоуменное ожидание. Будто он что-то забыл сказать. Необязательное и в то же время самое главное. Ждал и оператор, хотя две минуты уже истекли.

И тогда Илья, повинуясь какому-то наитию, торопясь, чтобы не прервали планетарную связь, добавил мгновенно сложившуюся формулу:

— Я, Илья Ефремов, нарекаю Анатоля Жданова братом своим! Готов разделить судьбу его и ответственность за все его действия.

Сразу стало легче.

Все тревоги на время отодвинулись на задний план. Осталась одна лишь мысль — настойчивая, острая: «Успеть!».

Илья решительным движением поднял панель пульта управления гравилетом, нашел продолговатый желтый брусок блока ограничителей и попробовал его вынуть. Блок не поддался. «По-видимому, конструкторы предусмотрели, что найдутся охочие… — отметил с досадой Илья. — Но тогда они должны предусмотреть и…»

Он поспешно достал жетон с изображением Солнца, вставил его в щель на пульте, под которой значилось: «для служебных программ». Желтый брусок блока ограничителей упал в подставленную ладонь.

…Ускорение распластало его сильное тело в кресле, отозвалось внезапной болью в каждой клеточке, нерве, сосуде.

Возносящаяся капелька гравилета все глубже проникала в стратосферу. Уже заметно округлилась внизу Земля, подернулась голубизной. Уже подступала со всех сторон ночь внеземелья, а маленькая машина карабкалась и карабкалась вверх.

Затем наступила кратковременная передышка. Илья судорожно втянул воздух, будто это был его первый вздох. Розовая пелена в глазах заколебалась, стала тоньше, прозрачнее.

Кто-то позвал его.

Из объема изображения на Илью смотрел уже знакомый ему диспетчер службы Контроля Евразии. Как же его «зовут?.. Мысли ворочались тяжело и непослушно. Зовут?.. Кажется, Курт…

Илья, стараясь унять противную дрожь в руках, показал жетон.

— Знаю, — кивнул Леманн. — Но все же, Садовник, пожалейте себя. Такие перегрузки…

— Я боюсь не успеть, — перебил его Илья. — Нельзя, чтобы я не успел. Никак нельзя!

Леманн опять кивнул.

— Можете пока не контролировать полет, — сказал он, опуская взгляд. Мы поведем вас. До посадки. Задавайте только главные параметры: скорость, курс. Это, к сожалению, все, что мы можем сделать для вас.

— Спасибо, Курт. — Илья вымученно улыбнулся. — У меня есть просьба. Брат Анатоль на вызовы почему-то не отвечает. Дайте мне, пожалуйста, пеленг его браслета связи.