Богдан Петецкий - Зоны нейтрализации

Я прошел до конца коридора, до прохода, ведущего в энергоотсеки, и, скользнув глазами по фигуркам и надписям, предостерегающим людей перед излучением, начал систематически, фрагмент за фрагментом, обследовать стены, пол, потолок, медленно продвигаясь на направлении носа корабля.

Примерно на середине ко мне присоединился Снагг. Он выступил из боковой ниши, словно головизионное изображение без звука, лизнул меня узким, белым лучом своего рефлектора, буркнул что-то невразумительное и, не задерживаясь, сразу же направился вглубь коридора. Неожиданно задержался перед дверью одной из кабин. Я подошел поближе.

На матовой плите, покрывшейся серебристо-серым налетом, виднелась визитная карточка Торнса. Снагг наклонился, переложил пистолет в левую руку и изо всей силы, какую только можно было достичь в невесомости, надавил на магнитный листок, прилегающий к косяку. Дверь открылась тотчас же, с тихим свистом, словно кто-то вспорол ножом лист металлической фольги.

Он переждал минуту, пока не восстановил равновесие, точнее – вернулся в вертикальное положение, потом ступил на порог и направил свет рефлектора вглубь кабины. Встроенный в противоположную стену экран, оформленный под иллюминатор, тотчас же замигал, словно бы приступая к переводу на язык оптики информации, записанной в компьютере. Но в контурах этого компьютера не сохранилось ни следа энергии. Снагг подошел поближе, наклонился вперед и описал рефлектором плавную дугу. Луч света вырвал из темноты навигационный пульт с мертвыми глазами индикаторов, потом сполз ниже, на панель компьютера, лизнул поверхность узенького стола, скорее даже полки, и вновь устремился вглубь и вверх, скользя по развешенным схемам и напоминающим перевернутые пирамиды кассетам, хранящим микрофильмы. В первую очередь это были карты и геофизические записи. На столе лежало несколько небрежно брошенных предметов, магнитный карандаш, пепельница, солнечные очки, несколько рулонов ленты. Словно тот, кто жил здесь, прервал свою работу не шесть лет назад, а только что, чтобы вернуться к ней через несколько минут, после того, как заскочил к соседу.

– Пошли дальше, – сказал он, выбираясь в коридор.

– Хм-м...

– Что такое? – задержался он.

– Подожди, – бросил я и, не торопясь, вошел в кабину. Уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, когда до меня дошел приглушенный стук. Рефлектор резко задрожал, потом пологой параболой поднялся к низкому потолку. Теперь он освещал место, где всего минуту назад стоял Снагг.

– Ладно, ладно, – донесся сверху спокойный голос. Видать, он тоже порой обращался вслух к своему лакею, когда тот особенно настойчиво призывал его к порядку.

Сноп света, падающий из-под потолка, неожиданно ударил меня по глазам. Я зажмурился, ожидая, пока вмонтированный в козырек шлема фотоэлемент окрасил забрало водянистой зеленью. Но ослепительный круг тотчас же сполз с моего лица, быстро скользнул по кабине из угла в угол и замер на полу, в двух шагах от того места, где я стоял. Прошло несколько секунд, прежде чем до меня дошло, что то, что лежит там, это всего лишь ботинки вакуум-скафандра. Дальше шли ноги, разбросанные, сплющенные, словно конечности старого, изуродованного манекена. Круг света продвинулся на метр вперед.

– Опять? – сказал я, делая шаг в направлении этих ботинок.

Снаггу в самом деле могла потребоваться помощь личной аппаратуры. В круге резкого света торопливо брошенный скафандр и в самом деле мог показаться трупом. Его легкая, многослойная грудь вздымалась, образуя четкий рисунок грудной клетки, живота и бедер. И только темный провал пустого шлема возвращал к действительности.

Я наклонился и тронул скафандр стволом пистолета. Он неторопливо сложился, приподнялся и медленным движением поплыл в направлении стола, одновременно переворачиваясь на спину. На этот раз в моем динамике ожил беспокойный сверчок. Но ничего не сказал.

Снаггу в конце концов удалось отпихнуться от потолка и опуститься возле меня, в центре кабины. Ни слова не говоря, мы склонились над брошенным скафандром. Примерно от пояса и до правого плеча, почти доходя до шеи, шел узкий разрез. Концы волокон, торчащие из неровных краев ткани, были потемневшими, словно бы закопченными. Мы знали, что это значит.

Снагг выпрямился первый. Еще раз обшарил кабину световым лучом рефлектора, внимательно заглядывая во все закутки, шаря даже под столом и низенькой, изготовленной по спецзаказу кроватью. Но, если не считать брошенного посреди пола скафандра, все остальное в каюте Торнса находилось в образцовом порядке.

Я сдвинул с плеча излучатель и направил его ствол на подошвы ботинок навигатора и руководителя экипажа «Гелиоса», если, разумеется, это был его скафандр, в чем не было никакой уверенности. Быстро перевел компьютер на спектральный анализ и нажал на спуск, а точнее едва коснулся его пальцем. Кабину прошила мгновенная белая вспышка. Я подождал немного, пока очертания находящихся в каюте предметов вновь не приобрели четкость, и поглядел на запись. Увы, серый осадок, заметный на подошвах ботинок скафандра, покрывал их слишком тонким слоем. Может быть, системы нейромата и могли что-нибудь из этого выкопать. Подручная аппаратура была недостаточно чувствительна.

Снагг какое-то время разглядывал меня, потом – убедившись, что ничего разъяснять я не собираюсь – что-то недовольно проворчал и направился в сторону установленного сбоку экрана пульта. С минуту манипулировал переключателями, потом отвернулся и направился к выходу.

– Включено, – бросил он, проплывая мимо меня.

Я посветил рефлектором. Верно, ручка главного выключателя находилась на красном поле. Компьютер в кабине работал до тех пор, пока генераторы «Гелиоса» давали энергию. Или его позабыли выключить, что было малоправдоподобным, или же к тому времени, когда замер последний агрегат, на корабле не было никого, кто мог бы это сделать.

– Похоже на то, – раздался уже из коридора голос Снагга.

Я потянул за ремень излучателя, вновь закидывая его на плечо, и вышел, захлопывая дверь. Магнитный листок мягко прилип к косяку. Не обращая внимая на прочие визитные карточки, мы направились прямо в конец коридора, где находился вход в навигаторскую. Крохотный тамбур вел в просторный зал, исполняющий функции столовой, фильмотеки, штаб-квартиры и, наконец, места дружеских сборищ. Тютелька в тютельку как наш клуб, там, внизу. Разве что без психотрона. Полукруг стены был усыпан разноцветными экранами.

Прямой проход, достаточно широкий и начисто лишенный каких-либо стенок или переборок вел к собственно рубке управления. Вот тут уже начиналось что-то нам родственное. Потолок и стены исчезали за обилием проводов и датчиков. В центре стояли два соприкасающихся подлокотниками кресла. Перед нами, на уровне горизонта, тянулся дугой широкий пояс комбинированного экрана. Перед креслами виднелись многоугольные, словно взятые напрокат из футуристических фильмов двадцатого века, пульты управления с крохотными клавишами. Нечто родственное? Да не особенно. Правда, все пространство кабины оплетали узлы кабелей и проводов. Но между ними и креслами можно было без труда провести дрессированного слона.