Костры миров - Геннадий Мартович Прашкевич
Ну да, отдаленный поселок на берегу затерянной бухты. Ежедневные ссоры с Отто Цаальхагеном. Уроды с неустойчивой психикой, беспрерывный поиск воды и пищи, хоть как-то соответствующей нормам. «Ряд волшебных изменений милого лица». Правда, я жил так все последние годы, мне ничему не придется учиться заново. Может, для простоты мы там вернемся к представлениям о плоской Земле. Почему нет? Сердце у Гая ныло. Почему за достижения декоративной каллиграфии нужно платить так дорого? Почему за будущую высадку на Марс надо платить массовыми смертями, свирепыми драками из-за самки, унизительным отстаиванием очередей к Языкам?
– Мое выступление в Большом Совете будет считаться Заслугой?
– Не вижу ничего, что может этому воспрепятствовать.
– И я смогу сам выбрать Подарок?
– Конечно, Гай.
Он не ждал другого ответа.
Больше того, он ничего особенного не ощутил.
Это в романах гаммельнского дудочника герои, волнуясь, постоянно хватаются за сердце и за голову. Конечно, уроды обречены, Гайя не преувеличивает. Но раз так, я тоже не уйду с пустыми руками.
Он вдруг почувствовал себя увереннее.
Гаммельнский дудочник в своей камере топал по синему полу.
Время от времени он некрасиво подергивал головой. Я не хочу быть таким, я никогда не стану таким, сказал себе Гай. Пусть лучше мне сломают шею, но таким я никогда не стану.
– Ладно. Я выступлю.
Гайя облегченно вздохнула.
– А этот пароход? Когда он отправится?
Она ответила, но Гай не услышал. Ему вдруг ужасно захотелось жить.
Он вдруг ужасно захотел пыльных дорог и странных зверей, которые с деревьев бросаются в людей шишками. И чтобы красные ночные звезды висели над головами. И чтобы пейзажи кислотного цвета постоянно менялись. И чтобы вести за собой упрямую женщину, тащить ее за руку, орать на нее, доказывая, что жизнь – это всего лишь жизнь, а разум – всего лишь искусственная надстройка. Скалы, мрачные береговые расщелины, вкатывающиеся в них валы. Бессмысленная вечность. Правда, скалы простоят еще миллион лет, а у меня лет пять, ну, шесть…
Миллиард против семи. Конечно, неестественное соотношение.
Если судьба уродов предопределена, то зачем спорить? Правильный выбор – это всегда выбор победителя.
16
Всего миллиард… Всего один миллиард…
Зато этот миллиард достигнет наконец блаженства…
Гайя молча смотрела на уснувшего Гая. Незажившая язва на щеке спящего напомнила ей фиолетовую розу. Все, никаких больше роз! Даже ассоциации должны быть другими.
Она машинально прокручивала программу гинфа.
Железный кристалл в керамическом сосуде чудесно сверкнул, попав ей под локоть. Но это ничего, это не страшно. В искусственных цветах нет злобы.
Гинф послушно раскидывал пучки волшебных лучей.
Гай Алдер…
Биоэтик II ранга…
Двадцать семь лет…
Дежурный администратор Линейных заводов…
Авария на Химическом уровне… Отравление газами, шок, множественные повреждения внутренних органов… Прошел курс реабилитации… Командирован на Территории… Предположительно – пропал без вести…
Неужели тот выброс на Химическом уровне был так опасен?
Гайя вошла в Закрытые ссылки. Как член Комитета биобезопасности, она имела на это право. Действительно, два года назад биоэтик Гай Алдер проходил контрольное тестирование, но технический сбой не позволил получить надежный результат, а дополнительный ген-анализ, проведенный по крови, взятой с носового платка биоэтика (указанный платок нашли в выделенном Алдеру флипе, оставленном им у причала), окончательно похоронил надежды. Правда, через некоторое время выяснилось, что кровь на платке принадлежала не Гаю Алдеру, а некоему уроду, выловленному им в водах бухты. В полном Отчете Нацбеза, недавно помещенном в Закрытые ссылки, прямо указывалось на это.
Гайя взглянула на часы.
Обычно результаты тестирования поступают в Сеть в точно определенное время.
Ей давно следовало связаться с инженером Кальдером, обещавшим обзорную прогулку по возрождаемому космопорту. А в «Клер-клубе» ее ждали художники Северной группы. Конечно, снежинки не являются формами жизни, но они всегда прекрасны. Глядя на спящего урода, Гайя не испытывала никакой жалости. В салон красоты она уже опоздала, но спортивный зал открыт круглые сутки. Конечно, этот страшный урод выступит на Большом Совете. Вряд ли сон освежит его, но это не важно. Невозможно в одночасье привыкнуть к тому, что ты уже не тот, кем привык себя считать. Это так же трудно, как обывателю представить себя в виде ДНК, выделенной из твоей же слюны. ДНК – не организм. Но и к этому надо привыкнуть. А Гай отсутствовал два года. Целых два года.
Заслуга… Подарок…
В его голове путаница.
Гайя улыбнулась. Волшебный свет лег на лицо, придал мягкости ее зеленоватым глазам. Гай действительно превратился в урода. И кажется, он решил, что обмануть нас так же просто, как Тэтлер обманывал уродов. Он решил выступить на Большом Совете, а потом указать на меня своим кривым изуродованным пальцем.
Пусть укажет. Пусть выкрикнет на весь Экополис: «Эта женщина – мой Подарок!» Пусть весь мир от южных бухт до самых дальних разделительных линий увидит, на что способен такой урод. Когда-то иудеям разрешалось отрекаться от Бога в час смертельной опасности, что ж, такой час переживает сейчас Есен-Гу. Пока Референдум не проведен, мы можем обещать уродам все.
17
Проснувшись, он, наверное, скажет: «Рядом с тобой легче дышится».
Гайя вздохнула. Над Нижними набережными шелестел тихий дождь. В «Клер-клубе» ждали художники Северной группы. Какая прекрасная жизнь. Наверное, я успею. Обычно сотрудники Нацбеза появляются быстро. Сдав урода, я успею в «Клер-клуб», а оттуда Кальдер увезет меня… Туффинг, мм… Кальдер – лучший из лучших… Такие, как он, полетят к звездам…
Широкий рукав Гайи медленно наливался нежным ласковым светом.
Она смотрела на Гая: как он ужасен! И приказывала себе: не отворачивайся!
Рукав светился, сердце сладко покалывало. Этот урод решил, что меня, как самку, можно увести в болота Южной Ацеры. Сопротивление только позабавило бы его. Все эти семейные ячейки уродов – одно вранье, грязь и болезни. Их младенцы сразу рождаются уродами. Большинство из них умирает, даже не поняв, не осознав прекрасного мира, в который явились на такой краткий срок. Гаю будет легче дышать в гнилых лесах на берегу серой доисторической бухты. Под ударами ветра вода в бухте будет колебаться, как желе. Можно даже подумать, что это зарождается какая-то новая жизнь. Но на самом деле это умирает прежняя.
Какое у Гая страшное лицо. И эти язвы, как розы.
Вызвав Нацбез, Гайя как бы замешкалась: «Сейчас я сменю канал…»
Это прозвучало убедительно. Гайя любила общаться с профессионалами. Обманывать приятно только профессионалов. Одновременно это является их контролем. Но по-честному, она все еще ждала результатов анонимного тестирования.
