Костры миров - Геннадий Мартович Прашкевич
– Заданную?
– Ну да. Они убивали только женские зародыши.
– Почему именно женские?
– Не знаю, но это так. Я сама видела снимки, сделанные с помощью электронного микроскопа. Все зародышевые клетки были набиты риккетсиями, как вечерний паром в час пик. Это достижение твоей сестры, Гай, – послушные бактерии. Так что похитили ее, может быть, не случайно. Она добилась еще и весьма выразительных результатов в работе с белками-гистонами. А Тэтлер всегда внимательно следил за достижениями науки. За всеми новейшими достижениями. Понимаешь, как все сложно? Гены в живых клетках одинаковы, у них только программы разные, они включаются и выключаются в соответствии с какими-то внутренними, не всегда понятными нам причинами. Без знания этих программ даже выясненная учеными последовательность генов ничего исследователю не даст. Твоей сестре, Гай, удалось расшифровать код более головоломный, чем геном. Он записан не в ДНК, он зашифрован в структуре белков-гистонов. Раньше на эти белки смотрели только как на каркас, как на некую примитивную «скорлупу», в которую упакована ДНК, но все оказалось гораздо сложнее.
– Ты так говоришь, будто я явился за этими сведениями…
– А что мне думать? Твое лицо обезображено. Ты хромаешь. Сломанные кости срослись неправильно. Ты не раз переживал болевой шок, почки работают слабо, сердце дает сбои. У тебя нет шансов на реабилитацию…
Не поднимая глаз, она спросила:
– Хочешь выступить на Большом Совете?
– Мне никто этого не предлагал.
– Я предлагаю.
Некоторое время они молчали.
Гаммельнский дудочник не видел их, не мог видеть.
Теперь он умывался. Он делал это неопрятно, вода капала на синий пол камеры. Было видно, что длинные пальцы Отто Цаальхагена до самых ногтей заросли редкими рыжеватыми волосами.
– Он выглядит как урод…
– А он и есть урод. Он не вписался в новую жизнь. Ему, видите ли, совершенно невозможно видеть грязь, паразитов, болезни, психические нарушения уродов, но чистый мир Экополиса он тоже называет абсурдным. Как можно жить в двух абсурдах одновременно? – удивленно развела Гайя руками. – Гаммельнский дудочник любит указывать на то, что мы слишком бесцеремонно вмешиваемся в планетарное развитие, низводим прародительницу-биосферу до уровня подсобного хозяйства. Что ж, на Территориях он убедится наконец в том, что «хозяйственная деятельность» уродов убивает биосферу еще эффектнее. Пусть поживет в скученных городах среди больных уродов и полудохлых зверей. Дело ведь не в личном выборе, Гай. Эту стадию мы уже прошли. Дело в глобальных закономерностях. Ты же понимаешь, бесчисленные трилобиты не могли выжить в новых, более холодных морях…
14
– …так что мы обязаны проголосовать за Референдум.
– Только потому, что это навсегда закроет программу Языков?
Она вдруг странно взглянула на Гая:
– А ты пробовал Язык на вкус?
– Нет, не успел.
– Что ж, тебе повезло.
– Как? Вы чем-то начиняете Языки? – вдруг дошло до него. – И таким образом воздействуете на людей?
– На уродов, Гай. На уродов.
– И кто же решился предложить такое?
Глаза Гайи холодно зеленовато блеснули.
– Ген, синтезирующий белок, убивающий болезнетворные бактерии, впервые был определен и выделен твоей гениальной сестрой, Гай. А мы научились встраивать его в геном Языка. С некоторых пор послушные бактерии действительно входят в состав всех Языков, расположенных на Территории. Попав в кровь, бактерии эти разносятся по всему организму. Именно по этой причине женщины Южной Ацеры перестали рожать девочек. Скоро там и старух не останется.
– Ты так открыто говоришь об этом…
– Время секретов кончилось, Гай. Скоро мы все проголосуем за Референдум. Есть смысл ускорить события. В программу послушных бактерий мы закладываем данные об определенной структуре гена или целой комбинации генов. Как ты, наверное, уже понимаешь, они воздействуют только против определенных объектов. Одно время твоя сестра работала с биохимиком Кимом Курагиным? Ты знал об этом? Нет? – Гайя прищурилась. – Если, скажем, обработанный нами кусок Языка съест рыжая девушка с зелеными глазами, такая как я, послушная бактерия не причинит этой девушке никакого вреда. Она будет рожать, она будет рожать и девочек. А вот яркой брюнетке с темными глазами или голубоглазой блондинке это не удастся. Послушная бактерия сразу включит свою программу. Ты проходил через зараженные города, Гай, и многое видел. Выступи на Большом Совете. Подтверди необходимость массированного воздействия на уродов. Думаю, это единственный шанс для тебя вернуться к людям. Пусть все увидят: ты – наш брат. И тогда тебя отправят на лечение в тихое уютное место…
– …как латимерию в придонные течения…
– Если и так… – улыбнулась Гайя. – Все равно лучше уж умирать в уединенной и тихой бухте под присмотром опытных врачей, чем разлагаться в подвале, медленно превращаясь в стонущую мерзкую слизь.
– Но…
Гайя остановила его:
– Ты же биоэтик, Гай. Ты прекрасно знаешь, что время от времени на Земле возникают подобные ситуации. Но мы больше не хотим их повторения. Мы действительно слишком долго зависели от прародительницы-биосферы. Конечно, ротовое отверстие, так удачно расположенное под органами обоняния и глазами, мы получили от акулоподобных предков, удобные челюсти и костный остов – от кистеперых рыб, крепкие белые зубы, обаятельную улыбку… И так далее… Но хватит, хватит! Мы не хотим больше зависеть от природы!
– Но так можно дойти и до чистки по одаренности.
– А почему нет? У твоей сестры есть отдельные работы, посвященные проблеме одаренности. Одно время она занималась геном дефицита внимания, то есть снабжала послушные бактерии специальным триггерным механизмом. В организме здорового человека такие бактерии никак себя не проявляли, но стоило ему пожаловаться на рассеянность и начать принимать определенные препараты, как бактерии активизировались…
– Значит, Отто был прав?
Гайя удивленно взглянула на Гая.
– «Крысолов уже поднес дудочку к губам!..»?
15
– Я устал.
– Выпей это.
– А если я усну?
– Тебе еще многое надо сделать.
– Ну да, чтобы отправиться на задворки жизни.
– Зато теперь ты всегда будешь среди тех, кто тебя понимает.
Несомненно, Гайя имела в виду пассажиров будущего парохода.
Кстати, один из них – гаммельнский дудочник – снова устроился в своей камере на стульчаке.
– Видишь, он нездоров. И он не знает, что его видят. Привыкай. И ты, и все другие в Южной Ацере будут находиться
