Александр Рубан - Пыль под ветром

Ну - ещё один шажок. Маленький.

- Вы очень плохой актёр! - заявил Илья.

- Что? - удивился Антоша, и взгляды их, наконец-то, встретились. На мгновение. Этого было достаточно.

- Ух ты! - выдохнул знаток астрономии, глядя на серо-стальные языки пламени над обессмыслившимся лицом очкарика.

- Пройди в купе. Быстро! - шёпотом приказал Илья, дождавшись, пока в глазах Антоши за толстыми линзами очков не загорелся уже знакомый святой и высокий смысл. - Сядь! - он указал на скамью напротив, и Антоша поспешно сел рядом с убитым. - И слушай меня внимательно, Антон Ибрагимович, а отвечай только шёпотом.

- Вы экстрасенс? - восхищённо шепнул слева молодой человек, но Илья только досадливо отмахнулся. Объяснять ему, что всё это только снится Илье? Что на самом деле Илья сейчас висит на краю чего-то непонятного и вот-вот свалится в клокочущую вонючую бездну? Не поверит, и вообще некогда...

Спустя полминуты они уже знали численность и диспозицию террористов в вагоне. О целях акции Илья не стал спрашивать, не сочтя это важным. Достаточно и того, что ему не нравились средства... Молодой человек оказался прав: террористов было девятнадцать, в том числе шестнадцать боеспособных - теперь уже действительно не считая Антоши. Раньше знаток астрономии зря не принимал его в расчёт. Антоша, оказывается, блестяще владел кун-фу, а винтовку действительно носил "для понту" (интеллигентность с него как сквозняком сдуло).

- Кун-фу - дело стоящее. Может, и пригодится, - шёпотом похвалил Илья. Антоша залучился преданностью и счастьем. - Но сейчас мне нужен Анаша, продолжил Илья. - Живым. Ты сделаешь вот что...

Через две минуты опасный Анаша тоже принадлежал им (точнее, Илье) душой и телом. Человеком он оказался недалёким и кровожадным и рвался на страшные подвиги во славу Ильи, втолковать ему разумную программу действий оказалось делом нелёгким. Ладно хоть говорил шёпотом, как было ему велено сразу же.

Илью, старательно прячущего глаза от пассажиров, и хитро озирающегося молодого человека подконвойно провели в последнее купе, где можно было разговаривать уже без опаски. Там он и подчинил почти всю остальную банду кроме двух тяжелораненых и главаря.

Что-то подсказывало Илье, что с ним не следует торопиться, а следует оставить его на потом. Быть может, Илье не понравилась подозрительная нечувствительность главаря к происходящему в двух шагах от него, за тонкой перегородкой. А может быть, насторожил невнятный рассказ Антоши (точнее сама невнятность его рассказа) о неких "электрических" мигренях, часто и сильно досаждавших его недавнему хозяину, и о том, что глаза вожака во время приступов становились "глубоки и ужасны". На молодого же человека эта информация произвела обратное действие, преисполнив решимости "брать, пока не поздно - ведь пластом же лежит!" Но лишь когда до появления спецназа оставалось, по расчётам молодого человека, минут десять, Илья, наконец, решился.

Всё так же подконвойно (надо же было, чёрт возьми, создать себе алиби, исключить путаницу в предстоящих показаниях пассажиров!) их провели обратно. Отстранив Анашу, вознамерившегося уже ломать дверь прикладом "калашника", Илья вежливо постучал. Всё в нём противилось этой встрече, и пришлось ещё раз напомнить себе, что это всего лишь сон.

- Заходите, я жду, - отозвался спокойный уверенный голос.

Действительно, дверь оказалась открытой. Илья откатил её и вошёл. Анаша, предостерегающе и грозно рыча, протиснулся справа и выставил перед собой дуло "калашника". Вожак стоял возле окна, спиной к вошедшим, скрестив руки на груди и неудобно скособочившись из-за мешавшего ему столика.

- Говорите, - предложил он, не оборачиваясь.

- Я привык смотреть в глаза собеседнику, - сказал Илья.

- Ложь! - немедленно возразил вожак.

- Что? - растерялся Илья.

- Извините, - сказал вожак, всё также глядя в окно и не опуская скрещёных на груди рук. - Я выразился неточно. Разумеется, это не ложь, а военная хитрость. Не так ли? - Он чуть повернул ухо к Илье, ожидая ответа.

- Я же вам говорил... - отчаянно прошипел за спиной Антоша. - Пустите лучше меня! - и он стал ужом ввинчиваться между Ильёй и глухо взрыкивающим Анашой. Илья ухватил Антошу за волосы и толкнул назад и вниз. - Очки!.. пискнул тот, забарахтавшись внизу, но очки всё же упали и сразу хрустнули у кого-то под каблуком.

Илье было не до того, потому что вожак наконец поворачивался к нему, опуская руки и поднимая глаза, - вот уже повернулся, уже смотрит... Ну!

Их взгляды скрестились на долю мгновения, высекая в пространство холодные серые искры. Это было почти физическое ощущение: взгляд Ильи был отбит, как клинком отбивают клинок, а новый, моментально сделанный им выпад ушёл в пустоту. Вожак смотрел уже не на него, а рядом. Краем глаза Илья увидел холодное свечение справа от себя, но не успел до конца понять, что оно означает.

Лязгнул, выпав из рук Анаши, автомат.

- Задуши его, - услышал Илья спокойный голос вожака (таким голосом говорят: "Закрой дверь", - или: "Задуй свечу"), и пальцы Анаши сомкнулись на его горле.

11.

Илья проснулся, ощутив, что висеть стало удобнее.

Плоский путепровод вибрировал и прогибался, превращаясь в округлый жёлоб. Винтовка мелкими рывками сползала к его середине, а поднявшийся край давил на подмышки. Зловоние усилилось, обнаруживая новые компоненты, и Илья закашлялся.

Вдруг всё это нелепое сооружение плавно пошло вниз.

Слева, совсем близко, раздался отчаянный женский вопль, но, скосив глаза, Илья увидел лишь горб гигантской синусоиды. Скорость падения достигла максимума и стала замедляться, после чего Илью опять потащило вверх, давя на подмышки. Это было как на волне прибоя, и волна эта шла вдоль вогнутой жёлобом металлической полосы с востока. Из бездны.

Оказавшись на гребне волны, Илья увидел слева, во впадине, того, кто кричал. Это была Рогхана. Она сидела на полосе, у самого края. Одной рукой цепляясь за уже высоко поднявшийся борт жёлоба и сопротивляясь стаскивавшей её назад, к обрыву, волне, она отчаянно махала другой рукой. Не то привлекая внимание Ильи, не то указывая ему куда-то вперёд.

Илья посмотрел направо. Ничего там не было, справа, кроме длинной серии таких же округлых горбов, стремительно приближавшихся. Когда он снова оглянулся на Рогхану, их уже разделил очередной гребень волны.

Он увидел её, опять оказавшись внизу. Едва горб синусоиды прошёл под ней дальше к обрыву, она отпустила край жёлоба и заскользила к Илье широким слаломным зигзагом. Преодолев этим рискованным способом более половины пути, уцепилась за край, переждала новый гребень и повторила маневр. На склоне следующей волны их разделяла уже только ширина жёлоба - Илья висел на его южной кромке, а Рогхана сидела, цепляясь за северную.