Станислав Коронько - Игрушка богов

А для Тимура всё происходящее казалось сном. Он уже не понимал, почему, откуда, для чего все эти люди объявились в этом убогом домике. Что им надо от ребёнка? Как смеют они так обращаться с пожилой женщиной? Как смели они разрушить её пол, сломать кровать? Он порывался что-то сделать, хотел что-то им всем сказать. Но не смел. Его останавливал яростный взгляд Курца и вцепившееся в его локоть руки старушки.

… Возможно, всё это какая-то игра. Сейчас всё кончится, и девочку отпустят. Все извинятся и уйдут. Не могут же они в самом деле причинить ребёнку вред…

Бьёрн нарочито медленно повернул голову к Курцу и заявил:

— Ты соврал.

Курц кинулся на колени, сцепил пальцы в замок. Взмолился:

— Пощадите, господин! Не врал я вам! Жизнью своей клянусь! Не ведал я, что тут еще кто-то есть!

На коленях Курц подбежал к Бьёрну, схватил его за подол мантии и принялся истого целовать его. В перерывах между поцелуями повторяя:

— Пощадите, пощадите, пощадите…

Надзиратель презрительно посмотрел на лобызающего его мантию человека, поднял ногу в кожаной туфле, упёр её в грудь Курца. Отталкивая его от себя, произнёс:

— Ты мне не нужен. Живи.

Курц упал на спину, мгновенно вскочил на колени, уткнулся лбом в пол и забормотал:

— Благодарю, благодарю, благодарю…

Утратив к Курцу всякий интерес, Бьёрн подошел к Диане, нагнулся, поднёс к ней своё лицо. Чуть задрал голову и, подобно обнюхивающей кого-либо собаке, несколько раз шумно втянул в себя воздух. Закатил от удовольствия глаза, мечтательно облизнулся, сладострастно содрогнулся всем телом. Опять нацепил на себя непроницаемую маску безмятежности и сказал:

— Ведьма. Сознаешься во всём сейчас или хочешь пройти испытание?

Пальцы старушки с неожиданной силой сжались на локте Тимура. Пожилая женщина понимала, что значили эти слова.

Вместо ответа Диана плюнула в лицо надзирателя. Тот взвизгнул, как поросёнок, разогнулся и скакнул назад. Рукавом своей мантии обтёр лицо, порывисто развернулся и направился вон из хижины. Воины шарахались от него, как от прокаженного.

Переступив через порог одной ногой, Бьёр обернулся и кинул:

— Выводите ведьму. После испытания проведу очищение.

По помещению пробежал шепот, все переглянулись. Держащий девочку воин обхватил её одной рукой, поднял, прижал к себе и пошел за надзирателем. Когда её переносили через порог, Диана с тоской в глазах обернулась на бабушку, одними губами прошептала «прощай». По её щекам текли слёзы.

Старушка заголосила от горя, опёрлась о руку Тимура, сделала шаг. Ноги не выдержали, она охнула и начала падать вперед. Тимур подхватил почти невесомое тело, донёс её до кровати, помог сесть. Беззвучно рыдая, бабушка смотрела на дверь, сквозь которую унесли смысл её жизни, и раскачивалась всем телом.

Предпоследним из хижины вышел аристократ. Он не отрывал взгляда от носок своих шикарных туфель. За бароном вышел детина с факелом, и в домике резко потемнело. Единственным источником света осталась только плошка с фитилём.

Едва воин исчез на улице, Курц вскочил с пола и кинулся к старушке. Нагнулся, заглянул ей в глаза и сказал:

— Держитесь, бабуль. Всё ещё может обойтись. После испытания может оказаться, что надзиратель ошибся.

Старушка уткнулась в колени лицом, её плечи затряслись. Горе оглушило её, лишило голоса. Она могла лишь тихонечко стонать.

Тимур встряхнулся, скидывая с себя оцепенение, и решительным шагом направился за унёсшими девочку людьми. Когда он вышел из хижины, его догнал Курц, схватил за плечо, силой заставил развернуться. Рука Тимура лежала на рукояти меча, челюсти сведены судорогой, сквозь них со свистом вырывался воздух. Глаза прищурены, грудь вздымалась часто-часто, прямо как у загнанного бегом пса.

Курц с силой толкнул Тимура к стене рядом с дверью, положил левую руку поверх рукояти меча. Правой схватился за свитер на его плече, прижал предплечье к горлу и, задрав вверх локоть и навалившись на него всем телом, придушил своего знакомого. Слегка, чтобы просто привести в чувство. А для пущего эффекта ещё и спросил:

— И что ты собрался делать? Хочешь убить их всех? А сможешь ли ты, землянин?

Вся ярость мгновенно улетучилась. Глаза расширились, челюсти разжались. Срывающимся голосом Тимур спросил:

— Что? Как…

— Думаешь, я не понял, что ты из другого мира? Да ты же элементарных вещей не знаешь. Вопросы дурацкие задавал.

— И что? Откуда я- неважно.

— Да, неважно. Для них будет абсолютно неважно. Если ты выйдешь из-за этой стены с обнажённым мечом, тебя убьют. Мгновенно. Это не твой мир. Здесь другие правила, другие порядки. Либо прими их, либо умри.

Тимур упёрся ладонями в грудь Курца, с силой откинул его от себя. Мотнул головой на поле за домом, откуда доносились возбужденные голоса.

— Я не могу принять это. Они же убьют её!

— Да, убьют. И ты никак не сможешь им помешать. Лишь погибнешь зазря. А если и удастся тебе что-нибудь сделать, то ты станешь врагом Эзекиля. Каждый житель Наутики будет считать за честь уничтожить тебя.

Набрав в лёгкие воздуха, Тимур выложил свой последний аргумент:

— Они должны послушаться меня. Я- Игрок.

Курц нагнул голову набок, с интересом вгляделся в Тимура. Фыркнул и скривил губы.

— Думаешь, это поможет?

— Да, поможет.

— Возможно, возможно… Скорее всего, тебя не убьют.

— Но ведь… я же…

Отчетливо проговаривая каждое слово, Курц произнёс:

— Ты- всего лишь Игрок. Слуга Бога. Исполнитель его воли. Такой же, как и надзиратель. Ты можешь стать наместником и глашатаем Эзекиля, но ты никогда и ни за что не сможешь перечить воле Эзекиля. А воля его такова- ведьмам нет места в этом мире. Ты можешь вмешаться, но не сможешь помешать. Ясно?

Тимур зажмурился, в отчаянии схватился обеими руками за голову, затряс ею. А через секунду застыл, открыл глаза и исподлобья уставился Курца. Весь его облик, поза, лицо выражали решимость обреченного на смерть.

— Если Диане предстоит умереть- она умрет только после меня, — заявил он твёрдо.

На лицо Курца выскочила угрюмая ухмылка. С удивлением в голосе он спросил:

— Ты действительно готов пожертвовать собой, ради спасения другого человека?

— Да.

— И ты знаешь, что даже в случае успеха ты обречён? Что срок твоей жизни будет исчисляться днями, а то и часами?

— Теперь знаю.

— И всё равно пойдешь на это?

Тимур резко развернулся и направился к углу хижины. Ответ был вполне очевиден, но Курц неожиданно возник на его пути, раскинул в стороны руки и снова спросил:

— И ты пойдешь на это?