Юрий Мишин - Человек

Так длилось довольно долго. Годы… А потом что-то изменилось. Хотя ей всегда казалось, что эти изменения не были совсем уж внезапными. В нем самом, или в их отношениях, этого Алена не знала, что-то накапливалось, постепенно превращаясь в стену, стоящую между ними. Нет, внешне ничего не изменилось. Сергей оставался таким же, если не еще более внимательным и любящим. Самым дорогим ей человеком. Раньше она не могла высказать Муромцеву никаких претензий, потому, что их просто не было. Да и сейчас, спустя достаточно долгое время с той поры, когда ее неосознанное, находящееся где-то на грани интуиции беспокойство, не дававшее ей душевного комфорта, постепенно стало оформляться в нечто более ощутимое, она не могла, предъявить мужу никаких претензий.

Нельзя же было сказать Сергею, что за последние годы он нисколько внешне не изменился. Что он перестал болеть и даже не температурил во времена эпидемий гриппа или ОРВИ, что раньше с ним случалось довольно часто. Что Муромцев, с детства панически, боящийся собак, неожиданно избавился от своей фобии. До этого все местные шавки, будто зная о его страхах, при первой возможности кидались на Сергея с лаем. И если исчезновение страха еще как-то можно было понять, то неожиданная любовь барбосов к Муромцеву, поразительно совпавшая по времени с избавлением от фобии, никакого разумного объяснения с точки зрения Алены не находила. А этот его запах! Как почти всякая женщина она хорошо знала, как пахнет ее муж и была крайне удивлена, когда запах Сергея изменился. Он не стал хуже, нет. Муромцев просто стал пахнуть по-другому. Алена даже рискнула бы сказать, что это запах не мужчины. Точнее не мужской. Еще точнее не чел… Нет, так далеко она не могла позволить зайти своим фантазиям. И таких, ничего на первый взгляд не значащих мелочей было множество. Некоторые она даже не смогла бы объяснить, выразить словами, так ничтожны они были. В отдельности каждая из них не значила ничего. Но вот все вместе…

Спустя еще некоторое время, Сергей стал казаться Алене закрытым, даже несколько отстраненным что ли. Нет, он не сторонился ее. Наоборот. Муромцевы по-прежнему много времени проводили вместе. Изменился только способ проведения досуга. Дома и только дома. Лишь изредка они выбирались в кино или к родным. Но никаких совместных поездок в Правдинск. В аэроклуб к Михаилу Ивановичу. Никаких рыбалок.

Рыбалка… Ей на ум пришел случай на Малом Плотове. Именно там произошел тот переломный момент, некая подвижка в сознании Алены, после которой она взглянула на своего мужа другими глазами. Ни ему, ни кому другому никогда не убедить ее, что Сергей просто сидел в засаде в зарослях кувшинок. Она видела то, что видела.

На поверхности воды никого не было. Ее муж, хорошо знакомый Сережка, в тот день запросто пробыл под водой около получаса, заставив ее паниковать. Алена хорошо видела те водоросли в двадцати метрах от берега… Три цветка и с десяток листьев кувшинок разбросанных на площади в четыреста квадратных метров. И очень прозрачная, осенняя вода. Негде ему было там прятаться. Да и вышел Сергей из воды нисколько не уставшим. Алена хорошо помнила его горделивую открытую улыбку удачливого охотника, подстрелившего несколько крупных щук. Когда к ее облегчению недалеко от берега из воды поднялась стройная фигура мужа, туго затянутая в черный гидрокостюм, отчего казалась еще изящнее, она не смогла сдержаться. Сергей как всегда с трудом отлепил от лица маску и сдвинул ее на лоб. Потом он помахал Алене левой рукой, на предплечье которой был закреплен острый как бритва охотничий нож, и в это время увидел испуганное выражение ее лица. Страх в глазах. Возможно, Муромцев тогда понял все. Несколько секунд они молча, смотрели друг на друга. Потом он опустил взгляд и как обычно боком, не снимая ласт, пошел к берегу. Алена, очнувшись и сделав вид, что ничего особенного не заметила, войдя в уже ощутимо холодную воду, как всегда бросилась помогать ему. Надо было снять тяжелый заполненный свинцом грузовой пояс, отцепить кукан с рыбой и убрать ее подальше на берег. Муромцевы ни одним словом не обмолвились о случившемся и только вечером по пути в город Сергей, будто невзначай рассказал, что очень долго просидел в засаде, распластавшись по поверхности воды в тех самых злополучных кувшинках.

Больше он на охоту Алену с собой никогда не брал. А она, как бы ей очень хотелось, не просила об этом Сергея, хотя с поездками на многочисленные реки и озера Нижегородской области у Алены были связаны самые хорошие воспоминания. Шумные компании подвохов с женами, детьми. Костры. Песни под гитару до утра. Забавные истории. Ей вспомнилась давняя ночная охота на Волжских разливах под Самарой.

В темную безлунную ночь Сергей на границе фарватера и более мелких участков, пытался выследить и добыть крупного сома, а Алена терпеливо ждала его у костра, запекая купленную у дачников молодую картошку. Вернувшись около часу ночи уставший и без добычи Муромцев, тем не менее, был в хорошем настроении. Он со смехом рассказал, что с ним произошло. Безрезультатно пробыв в воде почти пять часов Сергей устал как собака. Он уже намеревался закончить охоту, как на фоне чуть более светлого, чем чернильная масса воды неба заметил надувную лодку с рыбаками. До них было недалеко, и Муромцев решил спросить, не слышали ли они случайно поблизости боя сома. Заранее обозначив себя светом двух наплечных фонарей, он нырнул, что бы ненароком не налететь на снасти. Подплыв совсем близко, Сергей осторожно всплыл уже совсем рядом с низким бортом лодки. Выплюнул загубник и спросил как обычно охрипшим после долгого пребывания под водой голосом: «Ну, что мужики, клюет?».

«Это надо было видеть Аленка!» — невнятно рассказывал он ей, с аппетитом запихивая в рот круто посыпанную солью горячую картофелину. — «Я только потом понял, что пережили пьяненькие местные рыбаки! Представь себе их реакцию, когда в кромешной тьме из-под лодки поднимается на поверхность нечто совершенно черное и непонятное, окруженное ореолом ослепительного света. Да еще и спрашивает ужасным нечеловеческим голосом о клеве…». «У них, случайно, инфаркт не случился?» — смеясь, спросила Алена. «Судя по тому, как они улепетывали, что было сил, налегая на весла — нет» — успокоил ее, все еще хохоча, Муромцев.

«Жаль, что так все выходит», — думала Алена, еще плотнее закутываясь в простыню. — «Как было хорошо с ним на охоте». Хотя ей с Сергеем было везде хорошо. Особенно вначале. Особенно в ту, самую первую их ночь. В стройотряде… Спали они в большом, не убранном еще стоге сена на берегу Дона. Утро было прохладным, и она, выскользнув из его сонных объятий не одеваясь, пошла прямо по скошенной траве к близкому берегу, над которым клубился не то пар, не то утренний туман. Вода была очень теплой и Алена с наслаждением окунулась в нее. Когда минут через десять она, осторожно ступая по влажной от росы траве, подошла к стогу, Сергей не спал. Вертя головой с торчащими во всклокоченных волосах травинками, Муромцев пытался понять, куда подевалась Алена.