Юрий Мишин - Человек

Муромцев смотрел на них и думал, что впервые за свою практику видит такое редкое единодушие представителей обоих Служб. Обычно они в клочки головы порвать друг друга отстаивая свои интересы. Или это только у нас, а на Западе, в широком его понимании, Иные более цивилизованы?

— Ну, хорошо, — сказал Сергей и встал. — Я займусь вашей проблемой. Завтра. На свежую голову. У нас в России говорят — утро вечера мудренее. Так, что позвольте откланяться. С утра, часам этак к… семи, или нет, лучше к шести тридцати, пришлите за мной транспорт. Я хочу посмотреть город, дорогу ну и вообще вашу страну. В общем, немного освоиться. В дальнейшем машина будет не нужна. А сейчас, позвольте откланяться. Всего вам гм… хорошего, господа.

Он попрощался и направился к выходу.

Поднимаясь в лифте на шестнадцатый этаж, Муромцев думал, что у этих провинциалов — австралийцев все написано на лицах. Хотя они и Иные. Старые опытные Иные. Калебу-младшему вообще наверно не менее пятисот лет, или даже чуть больше. «Интересно, а сколько же тогда старшему?» Возможно, еще Кука помнит. А может быть и охотился на него, кто знает? Владимир рассказывал, что лихие были здесь времена несколько столетий назад. В Европах и обеих Америках уже вовсю действовал Сумеречный Контракт. Здесь же полудикие Иные в полном неведение мочили друг друга почем зря. Тайлер, будет явно помоложе. Сергей был готов поклясться, что ему всего-то лет двести — двести пятьдесят. Но Силы Главе Ночной Службы тоже не занимать, а все туда же — дескать, приди, да спаси. Сделай за нас нашу работу. Привыкли чужими руками жар загребать. Вот только Инквизитор у них явно не местный. Держится особняком. Хотя так и положено ему по должности. Молодец.

Двери лифта распахнулись, и Муромцев направился к своему номеру, предвкушая «приятные» объяснения с Аленой и надеясь, что она уже спит. Однако, еще вставляя в замочную скважину ключ, он понял, что надежды его были тщетны.

Алена, одетая в легкий домашний халатик, сидела по-турецки посреди огромной двуспальной кровати и делала себе педикюр.

— Завтра я должна быть в форме, — объяснила она, не поднимая головы и, тут же поинтересовалась, — А кто были все эти люди?

— Люди? — Сергей заглянул в бар и плеснул себе в стакан немного коньяка. — Хм… Это…э… партнеры Соколова. Тебе налить?

— Спасибо не надо, — отказалась жена. — Ему, что в России денег мало?

Сергей уселся в кресло напротив ловко орудующей ножницами Алены, отхлебнул жгучей янтарной жидкости и, подняв вверх указательный палец, наставительно произнес:

— Хороший хозяин всегда старается расширить свой бизнес. Это первая попытка Соколова вести дела за рубежом. Вот он меня и направил сюда. Надо кое-что здесь прояснить.

Алена оторвалась от своего занятия и внимательно посмотрела на Муромцева. Потом спросила:

— И поэтому тебя встречали, как президента! Не считай меня за дуру.

Она не спрашивала. Она утверждала.

— Почему как президента? Просто Ин… э… люди проявили уважение. Соколов здесь, пожалуй, первый партнер из Нижнего Новгорода. Кроме того он достаточно богат.

Алена пожала плечами и вернулась к педикюру:

— У меня не создалось такого впечатления, когда я общалась с ним в последний раз, — и как бы невзначай добавила. — Между прочим, я заметила, что с твоим нищенским словарным запасом английского, вы довольно хорошо понимали друг друга. Странно, не правда ли?

— Я подучил его в последнее время, — не моргнув глазом, соврал Сергей.

— И именно его австралийский вариант? — ухмыльнулась Алена.

— Да, именно его. Тебя что-то смущает, дорогая?

— Смущает? — его жена, неестественно вывернув правую ступню, задумчиво рассматривала что-то на ее внутренней стороне. — Я тебе скажу, что меня смущает. Особенно в последнее время…

Она отложила в сторону миниатюрные ножницы и, встав с кровати, медленно двинулась в сторону Сергея. Ее голые ноги тонули в мягком ворсе напольного покрытия. Муромцев напрягся. Он никак не ожидал, что именно сейчас Алена решится на какие-то откровения. Особенно по поводу его многочисленных странностей. А так хорошо начиналась поездка… Черт бы побрал, этих австралийцев, вместе с их лимузинами… Алена хищно приближалась к Муромцеву. Подойдя вплотную, жена наклонилась, опершись ладонями на подлокотники его кресла, давая время рассмотреть все то, что находилось за вырезом ее халата. Буравя Сергея строгим взглядом больших карих глаз, заговорила ужасным голосом:

— Меня смущает многое, и доложу тебе, уже довольно давно. Но в данный момент твою жену интересует только одно. Будь так добр. Объясни-ка мне Муромцев…, - Алена наклонилась к нему еще ближе. — И тебе придется это сделать, иначе я за себя не отвечаю! Почему…

«Сейчас, сейчас она спросит. И что я ей буду отвечать? Мне же врать нельзя…» — обреченно подумал Сергей и, сжавшись, почувствовав на лице горячее дыхание жены, закрыл глаза.

— Почему…, - тянула Алена, — ты! Такой сякой, засранец….

Муромцев замер.

— Бросаешь меня одну сразу после приезда! — быстро закончила она и, хохоча, запрыгнув на Сергея, принялась щекотать его, целуя в нос, в губы, в щеки. — Разве ты для этого брал меня с собой! Ну-ка, признавайся! Для этого?

У него хватило сил только чтобы дойти с Аленой на руках до кровати и выключить свет. Плотные шторы были задернуты, и в номере было хоть глаз выколи. Такая темнота подошла бы молодоженам, но не супругам со стажем, какими чувствовали себя Муромцевы. Легонько отстранившись, Алена встала, отдернула шторы и приоткрыла окно, впустив в номер удушливый зимний вечер и немного света. Потом быстро развязала поясок и халат, бесшумно соскользнув с ее плеч, упал на пол. Он так и остался лежать там, на мягком ворсе коврового покрытия, а его хозяйка шагнула к нему из полумрака просторного номера.

Потом, спустя некоторое время они как будто затаились в тишине, оберегая свою любовь. Так с ними было всякий раз. Оно, это чувство было прекрасней всего, что было дано Муромцеву познать в жизни. Сергей надеялся, что тоже испытывает и Алена. Они почему-то никогда не говорили на эту тему. В эту ночь, как и в любой другой раз, задохнувшись от переполнявшего его счастья, он, пьянея, касался ее коленей, уверенный в этот момент, что его чувство глубоко взаимно. Муромцев надеялся, что Алена не испытывает к нему неприязни. Что его, хотя и давно уже отягощенного многочисленными ненормальностями, старательно, но не очень удачно, скрываемыми от нее, Алена все-таки еще любит. По крайней мере, пока.

Она заснула первой, прижавшись к нему всем своими гибким бархатистым телом, а Сергей, подложив под ее голову руку, теперь никак не мог пошевелиться, без опасения разбудить жену. От ее волос исходил пьянящий запах морской воды, солнца и какого-то незнакомого ему шампуня. «И где это она успела искупаться?», — подумал он, уткнувшись носом в ее рассыпавшиеся по подушке волосы.