Евгений Гаркушев - Выше времени

Евгений Гаркушев

Выше времени

Глава 1

Рука дающего не оскудеет

Август — один из лучших месяцев в году. Изобилие, покой и пока еще полная сил, уверенная в себе умиротворенность. Все бы хорошо, если бы не витающее в воздухе ожидание. Ожидание осени. Ожидание увядания.

Мне не слишком по душе осень. А сейчас она наступила словно бы раньше времени. Не люблю жаловаться, и не так часто это делаю… Но когда девушка, которую ты любишь, выходит замуж за другого, мало кто станет радоваться. Для этого нужно быть или сумасшедшим, или святым. Сумасшедших хоть пруд пруди, а найдите-ка настоящего святого!

Центральная улица нашего городка вымыта ночным дождем. Если бы о ней так заботились дворники! Впрочем, собрать обертки, пакеты, пустые банки и бутылки уже не всегда под силу работникам метлы и лопаты.

Вокруг кафе «Кристина» валялось множество банок, а также некоторое количество оберток от мороженого. Какой смысл бросать банку через забор, если можно оставить ее на столике, чтобы убрали официанты? Наверное, сказывается сила привычки избавляться от мусора при первом удобном случае. А может быть, кто-то не хотел потреблять пиво за столиком, непременно желая делать это на природе? Или, напротив, жаждущие общества граждане приносили напитки с собой, но их не пускали в кафе, справедливо полагая, что удовольствия полагаются лишь тем, кто платит за них хозяину? И граждане предавались разгульному пиршеству за невысоким заборчиком «Кристины», впитывая флюиды всеобщего праздника и слушая музыку, гремящую из старых колонок над баром.

Прямо перед отворенной настежь кованой калиткой, ведущей в «Кристину», сидел бомж с грязной и дырявой шляпой в руке. На профессионального нищего он не тянул. Слишком свежий костюм, и, что самое главное, относительно чисто выбритая физиономия.

Заходя в кафе, я положил в шляпу нищего пятерку. Присел за столик лицом к входу, боком к летней стойке бара. Интересно, официанты здесь принимают заказы или придется топать к стойке?

Девушка лет под сорок с ярко накрашенными глазами и тусклым лицом появилась передо мной спустя минуту. Я попросил бокал темного пива и сдвоенный хот-дог.

На свадьбе Толика-боксера скоро начнут подавать шампанское. А я ограничусь пивом. Потому что пить шампанское в одиночку, даже в ресторане — это уже чистое декадентство и тривиальный алкоголизм.

Толик-боксер вспоминался постоянно. Нет, Юля все-таки не дура, что выбрала его. Пусть он и двух слов связать не может — зато с деньгами, бизнес свой. А кто я? Что могу ей дать?

Самый обычный студент, заканчиваю университет. Летом я не учусь, зато разгружаю вагоны, работаю асфальтоукладчиком в бригаде Гены Кондратова, зарабатываю копейку-другую.

Как бы там ни было, я не являюсь человеком самостоятельным. Вот закончу университет, получу диплом… Впрочем, нечего себя обманывать. И тогда я вряд ли кому-то стану нужен. Угораздило же меня пойти на философский факультет! Начитался в свое время Платона и Аристотеля, Гегеля и Руссо. Думал, что за мои таланты и философствования меня поднимут на щит восторженные сограждане и понесут… Куда, интересно, они меня понесут? Может быть, к получению Нобелевской премии? В области литературы? В области философии она ведь не присуждается…

Ну да какая, по большому счету, разница, что я представлял в семнадцать лет, на что надеялся. Теперь я уже понимаю, что диплом нужен только мне самому, а как средство для трудоустройства он малоценен.

Хотя, если я смогу доказать хозяину престижного бутика «Золотая рыбка», что молодой человек с дипломом филфака в некоторой степени специалист по промывке мозгов — дело другое. Проблема не в том, смогу ли я доказать, а в том, в состоянии ли будет понять мои доказательства владелец «Рыбки». И если хозяин поверит, что философ с дипломом сможет облапошить клиента лучше, чем шустрая длинноногая Катенька, пишущая слово «ещё» с четырьмя ошибками, на которую западают только солидные бизнесмены (но не их жены, потому что их она раздражает слишком короткой юбкой и молодостью), — работа у меня в кармане. В паре с той же самой Катенькой.

Однако место в бутике меня не прельщает, а асфальтоукладчиком на сдельном договоре я тружусь без дипломов и даже без справки об окончании школы. Мне там и медицинская справка не нужна. Если на жаре я протяну ноги — это целиком и полностью мои проблемы. Генка Кондратов рабочих найдет. Он и меня взял «по блату», как хорошего знакомого Сергея Шепутько, потомственного плиточника, который весной и осенью облицовывает печки, а летом часто занимается асфальтом — заработок выше, хоть и тяжелее…

За размышлениями я выпил пиво, съел хот-дог и глядел в сторону бара, раздумывая, не потребовать ли еще чего-нибудь. Чебурек я заказывать брезговал, хотя желудок и искушал, нашептывая о давно забытом вкусе из детства. Но кто может знать, какое животное, какого возраста, а также какого времени и способа забоя пошло на фарш? С хот-догами в этом отношении проще. Сосиски, по крайней мере, делают на фабрике, под присмотром санврачей.

Перед моим столиком нарисовался нищий, прежде просиживающий штаны у входа в заведение. Уселся напротив, затянул заунывно:

— Молодой человек, угостите пивом!

На этот раз нищий попал не по адресу. Если я дал ему пять рублей — это еще не значит, что намерен терпеть его общество. Тем более, беседовать с ним мне неинтересно, пахнет от него не слишком хорошо… Глаза мужчины лет под пятьдесят были бесцветными, жалкими.

— Ну что вам стоит, молодой человек? — вновь затянул он свою песню. — Вы молодой, здоровый, богатый. Вас девушки любят! Посидим, поговорим…

Я скрипнул зубами. И этот туда же — о любви, о девушках, которые вовсе меня не любят!

Подозреваю, будь на моем месте Толик-боксер, схватил бы он этого бомжа за седые космы, приложил физиономией об стол, потом сунул бы в бок кулаком — по лицу бить не стал бы, боясь испачкаться, — да и вышвырнул через низкий металлический заборчик. Чтобы не мешал приличным людям.

Впрочем, бить людей, которые слабее тебя, подло, ибо они и ответить по-настоящему не могут. Попытка доказать им что-то силой — жуткая дикость. Силой ничего не докажешь… Бить тех, кто сильнее тебя — глупо. Не ты будешь их бить, а они тебя. Ну, а драться с равным противником — лотерея. Ты побьешь его, он тебя — какая разница? Оба будете хороши. Поэтому мордобой — занятие заведомо недостойное.

— Не хочу я с вами разговаривать. Столиков много.

— Ты место занимал, что ли? — развязно проблеял наглый бомж, поняв, что от меня ему больше ничего не обломится, а нападать на него я не стану. — И у самого копейка найдется! Тоже хочу пива заказать. Жажда мучит нестерпимая!