Александр Казанцев - Том 1. Подводное солнце

Отойдя к дальнему окну, Женя холодно говорила подошедшему к ней Алексею:

– Что значит, ты возьмешь меня с собой? Я сдержу свое слово и буду работать на твою грандиозную мечту. Ты думаешь, что моя специальность тебе не понадобится? Ты хотел бы просто иметь меня под боком. Ты сам не понимаешь, как задеваешь этим меня, оскорбляешь, унижаешь!..

– Но ведь я уезжаю на два года, готовиться к будущему проектированию, – говорил Алексей.

– Напрасно ты считаешь меня пригодной только для поддержания твоего хорошего… творческого настроения. Плохо ты меня знаешь. Кажется, Федя и тот уже лучше познакомился со мной. Подчиненная подруга из меня вряд ли выйдет.

– Жень! – возмущенно воскликнул Алексей. Но Женю трудно было остановить.

– Что касается моих способностей, то я готова отдать их все целиком… твоему делу, а не тебе, Алексей.

– Ты просто не хочешь, чтобы я ехал! – вспылил Алексей.

– Неправда. Федора стоит послушать, стоит поучиться у него здравому смыслу. Теперь я очень хочу, чтобы ты уехал. Хочу потому, что чувствую – ты со своим проектом еще нетвердо стоишь на ногах.

– Ну, это мы еще посмотрим! – заносчиво сказал Алексей. – Меня не требуется поддерживать. С ног не падаю. От этой обязанности тебя освобождаю, так же как и от твоих детских желаний осуществлять мои проекты.

– Меня не нужно освобождать. Я знаю, как помочь твоему делу!

Глава пятая. Обещание

Огромное помещение напоминало самолетный ангар. Надувное перекрытие, казалось, ни на чем не держалось, чудесным сводом простираясь над сетью «капониров», «блиндажей» и «долговременных огневых точек»…

За свинцовыми, высотой в два человеческих роста стенами укрывались диковинные приборы и аппараты, о назначении которых трудно было догадаться. Объединяли их схожие пульты с циферблатами, экранами и клавишами управления.

Центральный зал ядерных исследований походил, пожалуй, на крепость, готовую к отражению штурма, хотя на самом деле люди, засевшие за толстыми, сложенными из тяжелых свинцовых кирпичей валами, сами штурмовали невидимые крепости атомного ядра.

Однако чем дальше велась здесь, изнутри свинцовой крепости, осада атомного ядра, тем больше загадок вставало перед физиками.

Не так давно считалось, что неделимый, как полагали в прошлом веке, атом состоит из нескольких элементарных частичек: электрона, протона и нейтрона. Но пытливый ум теоретиков и изобретательность экспериментаторов показали, что этих «элементарных» частиц куда больше. Были обнаружены «зеркальные» по электрическому заряду частицы, или «античастицы», в их числе прежде всего позитрон, соответствующий электрону, но только с положительным зарядом, затем заявили о своем существовании многие очень странные и короткоживущие частицы, получавшие названия к-мезонов, мю-мезонов, и многие другие. Скоро число их достигло двухсот. Понять, почему их так много и почему они столь неустойчивы, казалось невозможным.

Недалеко от центрального зала института, под таким же надувным сводом помещался крупнейший в мире синхрофазотрон, младший и самый мощный брат из семьи физических машин-титанов, способных силой магнитного поля разгонять элементарные частицы до энергии в десятки миллиардов электрон-вольт.

Этот новейший синхрофазотрон увеличивал энергию частиц еще на один порядок, то есть еще в десять раз больше. Однако, как шутили сами физики, являясь чудом инженерной выдумки, плавая на жидком свинцовом фундаменте, он тем не менее старел даже за время своей постройки, потому что пытливые ученые уже искали другие методы разгона частиц, задумываясь над плазменными устройствами.

Синхрофазотроны любили сравнивать с былыми броненосцами и даже говорили, что если прежде лишь та страна могла считать себя передовой, которая могла строить броненосцы, то ныне лишь возможность создавать синхрофазотроны выдвигала страну в число передовых.

Конечно, синхрофазотрон походил на броненосец разве только в финансовых ведомостях, намного превосходя по стоимости своих стальных предшественников. Он представлял собой исполинское электромагнитное кольцо, похожее сверху на беговую дорожку ипподрома. Былой броненосец мог бы свободно плавать внутри этого металлического кольца.

Разгоняющиеся до субсветовых скоростей элементарные частицы несчетное число раз пробегали по всей длине кольца, увеличивая свою энергию и становясь, наконец, микроснарядами, способными вторгнуться в атомное ядро, разрушить или изменить его.

Право работать хоть считанные минуты на синхрофазотроне оспаривали меж собой обитатели свинцовых «блиндажей» и «капониров».

Иные из этих солдат пауки бывали счастливы даже тогда, когда их очередь попасть в «крытый ипподром» приходила хотя бы между четырьмя и пятью часами утра.

Человек пытался здесь получить частички, летящие с теми же скоростями, до которых они на протяжении миллионов лет разгонялись в космосе относительно слабыми, но действующими на безмерных расстояниях магнитными полями.

Человеку не терпелось. Чтобы удовлетворить свою жажду знания, он стремился получить в своей лаборатории за считанные минуты то, что природа делала за миллионы лет. Ради этого приходилось идти на всяческие ухищрения.

На равных правах со своими учениками в определенные часы по расписанию пользовался услугами всей «огневой мощи» современного «физического броненосца» и сам руководитель института академик Овесян.

Его «личный блиндаж» помещался совсем в другом здании, стены которого изнутри были выложены свинцовыми кирпичами и уже потом оштукатурены.

Внешне его лаборатория выглядела несколько странно. В ней было множество переделанных аппаратов, которые, казалось бы, даже не напоминали те, что стояли в центральном зале.

В светлые ясные дни в голубых стенах отражалась яркая медь приборов. Ванночки электролизов и аккумуляторы в стеклянных банках, похожих на аквариумы, отбрасывали солнечные блики на потолок. Колбы ртутных ламп сверкали серебром, начищенные шары разрядников – золотом. Геодезическими рейками поднимались шкалы гальванометров, отсчеты на которых делались издали как бы через теодолиты, стоящие на других столах.

Комната была длинной, как коридор. Двумя непрерывными рядами тянулись лабораторные столы, широкие и массивные. Разноцветные изолированные провода в резиновых и пластиковых трубках переплетались в виде причудливой сети, словно исполинский паук соткал здесь сложную паутину. Разобраться в ней мог только сам академик.