Наноид. Исходный код - Сергей Ермолов
Слабый сквозняк постепенно набирал силу, превращаясь в ветер, дующий по тоннелю. Дышать стало легче, стены еще источали жар, но воздух стремительно очищался от продуктов горения.
Мы вбежали в помещение, в котором валялись несколько человек.
Сначала я решил, что все люди убиты, но ошибся. Лицо человека было обильно замазано засохшей кровью, левая нога ниже колена оторвана, а довершала картину рваная рана в боку.
Человеку на самом деле было плохо. Корячило мощной судорогой, он бился на полу и стонал, кусая губы.
– Помоги, – попросил он.
Я поглядел на него. Займемся живыми, о мертвых позаботится Господь.
– Потерпи, брат, – приговаривал Ротти, накладывая громадные куски пластыря.
Я видел, как ампулы из жилетов впрыскивают новые дозы в животы или шеи. Жидкость была генным битаситом. Она изменила плотность мускулов и замедлила кровотечение.
Закатав рукав искалеченному человеку, Ротти приложил к сгибу руки аппарат регенерации биоткани. Машинка зажужжала, вливая в вену антибиотики, обезболивающее, физраствор и белки, выстраивающие конечность в соответствии с геном человека. Кровотечение практически прекратилось, человек стал стонать тише и, кажется, потерял сознание.
Рапатоны быстро и слаженно трудились над безвольным телом. Они обеспечили кровоснабжение жизненно важных органов, аккуратно вынули осколки из щеки и плеча, приладили датчики приборов и катетеры для внутривенных инфузий, ввели в горло трубку аппарата искусственного дыхания.
Ткани, из которых состоят наши тела, высоко ценятся среди наноидов. Как я слышала, именно так добывают себе материал для исследований безумные наноиды.
Все что нужно было сделать, было выполнено, но уйти не получалось. Чувство, что не выполнил что-то важное, не отпускало.
Я поймал на себе взгляд. Человек был еще жив. Он мой взгляд поймал и замер со ртом приоткрытым, и вид у него был такой, словно он хотел попросить меня, только не хватало сил. Я не мог ему в глаза смотреть, взгляд отвел, а когда снова посмотрел, он уже был мертв.
Там, где секунду назад лежал человек, теперь никого нет. Грань между бредом и реальностью оказалась зыбкой.
Все остальные люди были мертвы, все до единого. Я собрался поискать среди неподвижных тел других спасшихся людей, но не мог заставить себя двинуться туда, где лежали останки человека.
Меня разозлил мой беспричинный испуг. Если вдуматься – не имеющая никаких оснований, неразумная чувствительность человека.
– Нужно их похоронить, – озвучил я вслух, то, что уже давно мелькало в мыслях. Оглядевшись по сторонам, нашли небольшую нишу в стене, куда новви перетащили тела мертвых новви.
Количество людей поддерживалось только за счет клонов новви. Машины не интересовались их искусственным геномом. Но найти биологического человека было очень сложно. Я не уверен, что на этой базе такие были. Машины ошиблись. Похоже, что машины никогда не смогут стать совершенными.
Вдруг я услышал голос:
– Посмотри вокруг! С кем ты разговариваешь? У кого спрашиваешь? У новви?
– Возьми себя в руки! – Я не собирался терять время на препирательства со своим имплантом, который проводил восстановление системы регенерации.
Жертва убийства никогда не бывает приятным зрелищем. К этому нельзя привыкнуть. И все же на этот раз впечатление было особенно неприятным.
Мы прощли мимо еще одного мертвеца. Я мельком взглянул на него. Кто-то человека выпотрошил, все внутренности были вынуты наружу.
Дальше лежал наполовину расплавленный наноид, все еще продолжал слабо дымиться, но я не обращал внимания ни на дым, ни на металлические останки.
«Неисповедимы пути твои, господи,» – подумал я.
Вырезав из груди наноида энергоблок с подключенными к нему устройствами, я упаковал свой трофей в прочный пластиковый пакет, крепко прикрепил его к поясу. Люди, чтобы выжить в аномальных пространствах, имплантировали себе части наноидов, научившись контролировать их, выявляя и фиксируя полезные свойства
В моих глазах словно летали искры. Я чувствовал себя так, словно сейчас потеряю сознание. Мое лицо горело, все краски вокруг были неестественно яркими,
Между мной и новви повисло неловкое молчание.
– Как мы будем возвращаться? – спросил он.
– Не знаю.
– На нас напали?
– Похоже на то.
Он со страхом оглядел промышленный отстойник.
– Мы здесь в безопасности?
– Сомневаюсь.
– А мы…
– Прекрати свои вопросы! – Я взглянул на него, и новви съежился
– Простите, – всхлипнул он. – Меня учили задавать вопросы. Хотели, чтобы я помнил.
Вокруг стояла тишина. Мне показалось, что голоса тонули в этой тишине, Ни единого звука вокруг. Ни шороха, ни порыва ветра. Ни звука.
Мне пришлось идти долго.Я шел в сторону тоннелей эвакуации.
Неподалеку сканеры экипировки зафиксировали характерную сигнатуру биологического объекта. Я бегом устремился на пеленг.
Меня знобило. Метаболический имплант явно дал сбой. Самочувствие лишь ухудшалось, грозя новой потерей сознания. Тело обдавало волнами жара, к горлу подступала тошнота.
На фоне физического недомогания я все сильнее ощущал раздвоение восприятия.
Силясь преодолеть головокружение, я закрывал глаза, но и это не спасало – на структуре плотно сжатых век расцветали яркие краски, в такие моменты мозг словно терял связь с реальным миром,
Сжав зубы, я сосредоточился на одном: быстрее двигать ногами. Не обращал внимания на сбивающееся дыхание, на пульсацию крови в висках, которая заглушала все остальное.
Сердце было готово выскочить из горла. Ноги сводило. Хрипло дыша, я перешел на шаг.
Через тридцать минут я нашел тело Киона.
Он валялся, будто новви, в одной из комнат: внутренности вывалились на колени, точно блестящие красные ленты, застывшее лицо искажено от ужаса и покрыто брызгами собственной запекшейся крови.
Опознать в бесформенном предмете Киона можно было разве что по расцветке камуфляжа, и по нашивкам. Лицо превратилось в багровую, обожженную биомассу, без каких либо признаков носа и глаз. Правая рука отсутствовала. Нога была сломана как минимум в трех местах и неестественно выгнулась, напоминая конечность новви с ошибочным геном. Два ребра торчали из прорех в опаленной разгрузке. Чуть ниже поясного ремня наружу вывалилось нечто коричневато-сизое и свернулось зигзагом между ног, быстро краснея от налипающей пыли.
– Кион, – повторил я.
Кровью были забрызганы мебель и стены. По травмам нельзя было сказать, что его убили одним сильным ударом. А это означало, что в тесной комнатке, должно быть, происходила отчаянная борьба. Человек наверняка пытался защищаться. Его не смогли взять живым.
Его тащили, на полу остались наспех затертые следы. Я протянул руку и ощутил легкое покалывание в кончиках пальцев. Тепло. Оно просачивалось снизу.
До сих пор мое существование было обособленным и тщательно контролируемым, все в нем подробно расписывалось наперед, все подчинялось стараниям сохранить безопасность.
Подсознание, как и любой орган человека, может работать и работает без всякого осознанного контроля, что иногда приводит к нежелательным последствиям. Необходимо тренироваться контролировать эту систему, это еще можно назвать тренировкой силы воли.
Наверное, я должен был что-то почувствовать. Нормальное, человеческое. Жалость. Сострадание. Но я не почувствовал ничего. Придет время, и я вспомню всех, кто
