Владимир Щербаков - Асгард - город богов (история открытия)

— Чайка?

В ее глазах проплыло темное облачко. Она молчала. Я встал, принес еще две порции мороженого "Кастель". Было очень тепло. Над берегом летали чайки. Я молча показал ей, как они садились на фонари, потом другие птицы их сгоняли с плафонов и, в свою очередь, уступали место. Я положил свою руку на столик ладонью вверх, потом взял ее запястье другой рукой и поместил его на раскрытую ладонь. И мы оба смотрели на ее золотую, скорее золотистую руку на фоне моей раскрытой ладони. Я поступил так, словно выдумал ритуал, а она вдруг приняла его.

— Вы заблудились? — спросил я осторожно.

— Как вам сказать… не совсем. Я знаю этот берег, это кафе, эту дорогу. Здесь я даже купалась и загорала. Но, понимаете, я сюда приходила иногда…

— Понимаю.

Мы шли по набережной под крутым и темным восточным склоном горы Кастель. Я предложил пройти к пансионату "Кристалл". Она согласилась. Там старая каменная лестница и узкая дорога, выложенная квадратами, а над ней — ветви алычи, темные лапы сосен, ниже — цветы дрока и желтого донника. Так мы оказались на танцевальной площадке пансионата, где ревел магнитофон и танцевали дети. Под окнами двухэтажных домиков сушилось белье. Мы повернули назад. С мыса видны были все пики Демерджи, еще освещенные низким солнцем. В противоположной стороне бурый крутой берег окаймлял лукоморье, тянувшееся до Аюдага неровный, вытянутый к морю купол горы был сейчас темен, даже хмур.

Что можно было ожидать от красивой молодой женщины? Ее сверстницы никогда не слышали имен Одина, его жены Фригг, бога Тора, Бальдра, никто не знал названия города богов Асгарда. Да что здесь! Даже в Москве журналисты, филологи, лингвисты, историки с кандидатскими степенями не могли припомнить ни одного из этих достойнейших представителей северных народных мифов и сказаний, как не могли зачастую понять, о чем идет речь при слове "Асгард". Что делать! Я привык. Это, правда, мешало мне дружить, понимать, даже знакомиться — мешала излишняя моя осведомленность, граничащая с невоспитанностью. И вот я встретил женщину, которая уверенно произносит эти до сих пор удивлявшие меня звуки — из них складывается почти волшебное слово "альвы"!

Удивится ли читатель, если узнает, что я весь вечер был в приподнятом настроении, что меня ничто другое не интересовало, и я рассказывал ей о неслыханном деле — походе асов из Азии? Они покинули Асгард, свою столицу в Азии, услышав пророчество о нашествии сынов Муспелля, жаркой неведомой страны на юге. Эту страну защищал в то время Сурт, державший в руках огненный, пылающий меч. Имя переводится с исландского так: "черный". Но я переводил более точно: "черт".

Люди Муспелля владели кораблем, который называется Нагльфар, сделан он из ногтей мертвецов. У главного бога асов Одина был корабль Скидбладнир — лучший из кораблей, самый легкий и удобный, он миг складываться, как книга. И вот, судя по всему, асы удалились с побережья (конечно же, с Каспийского!), альвы остались. И когда потомки асов вспоминали о них, своих соседях и друзьях, то отводили им место на третьем небе — Видблаин. И все небеса остались на юге, они стали сказкой. И только северное, спокойное, почти призрачное, невысокое небо укрыло переселенцев с далекого юга. Холмы, горы, фиорды, озера стали повой родиной древних племен, услышавших пророчество.

Она спокойно задавала вопросы. Многие из них удивляли меня наивностью.

Она знала, бесспорно, больше, чем полагалось в ее возрасте, и она, несомненно, не стеснялась задавать любые вопросы. Это льстит. Забыв про саги, я провожал ее. Куда? В памяти моей — провал.

Мы вернулись в район Алушты, зашли в кафе, сидели в полутьме за столиком, потом вышли к розарию, обошли его дважды, и… вернулись в кафе.

Это первая женщина, с которой я мог бы подружиться, несмотря на ее обаяние и красоту, осложнявшие, на мой взгляд, такие отношения. Аналогия с хрупкой антикварной вещью: нажми — и треснет. Но это моя точка зрения, личная. Зовут ее Вера.

В полутьме кафе, под резкие аккорды, доносившиеся из телевизионного приемника, она рассказала все без моих деликатных напоминаний и намеков.

Брусникин Александр Николаевич. Так звали се родного дядю. Он был одинок. Она ездила к нему в гости еще школьницей, помогала, иногда читала его книги. Он показывал ей свои записи, дневники, словно предчувствуя неладное. От него она узнала об Асгарде и альвах. Она увидела меня, услышала и сразу поняла; я похож на ее дядю, даже очень, и внешне тоже. Почти копия. Редкостное совпадение.

— У меня было такое ощущение, что это он говорит, понимаете? — Так она выразила эту мысль, и мне стало не по себе уже через несколько минут.

Потому что человека этого нет.

Брусникин погиб во время перестрелки с рецидивистами. Его машина оказалась между ними и патрулем. И когда патрульная машина стала настигать их, они открыли пальбу. События происходили вечером.

— Понимаете, он наклонился, щекой прижался к рулевому колесу, и пуля прошила его, и вышла в пластмассу сигнальной кнопки, в самую середину ее. А он мне рассказывал, что рулевое колесо его машины необычное. Он заказал его по своему эскизу. Оно сделано было в форме кельтского креста. Это круг и четыре луча особой формы. Он объяснял, зачем это, но я плохо помню… Не то амулет, не то память о каком-то событии, связанном с таким крестом. Ну вот. Я не хотела говорить этого, но почему-то решилась. Это важно для вас?

— Не знаю, не знаю, что и сказать. Когда это произошло?

— В семьдесят третьем.

— А месяц помните?

— Да. В сентябре.

— В сентябре! — невольно воскликнул я. — В конце месяца?

— Да, пожалуй, а точнее, во второй половине. Если это так важно, могу назвать число: девятнадцатого сентября. Вы чем-то взволнованы?..

— Да, простите меня, ради бога. Я сам заставил вас рассказать об этом… но еще один вопрос, когда, во сколько часов вечера это случилось?'

— По-моему, около восьми часов вечера. А может быть, около девяти, точно сказать не могу.

— Видите ли, — сказал я, — в том же году, и в тот же день того же месяца, разве лишь тремя часами раньше мне было очень плохо. Очень!

Она молча кивнула, словно ждала от меня именно этого странного признания, и я рассказал ей, как тонул у дикого пляжа, как прощался с жизнью, как перенесся в другой мир, в Город света. Ну и как после этого у меня и на Земле пошло все иначе: асы, альвы, ваны, древо мира, роща Гласир… Это все, равно, что жить внутри сказки, и конца этому не предвидится.

— Он тоже был таким. Рассказывал мне о Шамбале, о шамбалитах, об Агарти, столице Шамбалы. Он повторял, что Агарти — это и есть другое название Асгарда. Скандинавские мифы говорят о самой таинственной стране нашей планеты Шамбале, а страна эта где-то в горах Тибета.