Константин Малахов - Молния среди леса

Я понятие не имел, о чем он говорит, лишь подозревая что он также, как и многие другие здесь, принял меня за государственного служащего.

– Я…геолог! – совершенно неожиданно вырвалось у меня. – Уберите нож, я проведу вас в деревню.

– Кто ты?

– Ну ученый!

– Хм, – хватка на шее немного ослабла. – Вот чего ты обвешался мешками.

– Да-да! Это мое оборудование! – зажглась надежда освободиться. И тут же погасла.

– А может ты очередной красный врун? – голос зазвенел от ярости, переходя практически в шипение. – Навешаешь мне сейчас лапши, какой я парень хороший, а потом…

Я двигался, ища глазами оранжевую точку среди лесной палитры. Заметил ее не только я.

– Это ты развесил тряпки? – мы остановились и остриё снова угрожающее вжалось в натянутую кожу. – Чтоб не заблудиться. Забавненько…

Я почувствовал угрозу, осознав, что Митт Корнев ему теперь несильно то и нужен, в качестве проводника. Не успев придумать хоть какие-то слова, я вдруг споткнулся и рухнул вниз. Острый металл больно поцарапал шею. Нападавший видимо не смог меня удержать и бросил, чтоб не упасть самому. Я жадно вдохнул воздух и в следующую секунду мой бок вспыхнул от боли. Я еще не согнулся от первого удара как за ним последовал второй, на этот раз в ногу и не менее болезненный. Краем глаза я увидел серую худощавую фигуру, сжимающую что-то в одной руке. Мужчина яростно размахнулся и моя голова чудом успела укрыться от удара сапогом.

– Щенок! – этот тип перестал избивать меня и грудь его вздымалась от тяжелого дыхания. Я осторожно убрал от лица руки. Это был мужчина лет, наверное, сорока, с выветренным морщинистым лицом, на котором злобно сверкали светлые глаза. Голова его была коротко стрижена, вся в иголках и кусочках листьев. В руке, грязной, с грубой кожей и обломанными ногтями он держал короткий кусок железной арматуры с остро заточенным концом.

– Пожалуйста…, – моя рука умоляющее поднялась.

Глаза нападавшего лихорадочно бегали по сторонам, потом также лихорадочно осмотрели меня и мои вещи. Ужас накатил на меня, когда до меня, американского гения, наконец-то дошло, что он просто хочет убить меня и забрать себе вещи. Затем наверняка двинется в деревню, за пропитанием и следующей наживой. Мои пальцы изо всех сил сжали горсть земли и иголок, включался механизм самосохранения. У меня же к ноге примотан нож! Рука непроизвольно потянулась туда, и мужик заметил это. С абсолютно обезумевшим, каменным лицом он медленно шагнул ко мне, готовясь к броску. До сегодняшнего дня нож использовался мною только на кухне, иногда чтобы вскрыть упаковку или заточить карандаш, но мне казалось, что если я выхвачу свой клинок первым, то смогу одолеть противника. Но ко мне пришла помощь. Прилетела.

Слева от безумного раздался шорох и в следующее мгновение ему точно в голову прилетело ведро. Тяжелое деревянное ведро. Он вскрикнул, хватаясь руками за место удара. Я очнулся, достал нож и вскочил как ошпаренный. Сердце гулко стучало, я бросился к ругающемуся мужику, сжимая нож так, что, наверное, побелели костяшки пальцев. Находясь уже на расстоянии удара, я понял, что не смогу вонзить вот так вот нож в живого человека. Чертов инстинкт самосохранения ослаб, а без него я оказался слаб духом. Однако ярость во мне еще оставалась. Ее я и вложил, изо всех сил врезав, метясь в лицо. Как-то пришлось мне видеть драку между двумя матросами в порту. Один из был крупный малый, другой более щуплый. Тот, что кряжистый и широкоплечий пытался ухватить соперника и мощным ударом закончить бой, однако действовал медлительно, поэтому удары проходили вскользь. Громила чуть ли сам не падал от таких мощных замахов. Ловкий малый же, в свою очередь, хорошо стоял на ногах, удары наносил хлесткие, со знанием дела. Правда здоровяк был крепок и ему бы понадобилась, наверное, сотня таких ударов, чтобы выйти из драки, но бой закончился перемирием, к явному неудовольствию публики. Я же в моей первой настоящей драке, взял от упомянутых бойцов все самое худшее: не обладая поставленным ударом я слишком сильно размахнулся, неправильно прицелился, в результате мой кулак лишь задел небритый подбородок мужчины, врезавшись дальше по инерции в плечо. Меня развернуло и кулак был больно ушиблен. Противнику же достался лишь толчок, хотя довольно сильный, опрокинувший его на землю.

– Ах ты ж падла…, – прошипел он привставая.

Я бросил взгляд направо и увидел женщину – мать Тимохи! Забыл, как ее звали, но был удивлен и благодарен.

Тем временем мой смертельно опасный противник неуклюже поднимался на ноги, что-то зло бормоча себе под нос. Только сейчас я вспомнил, что на мне до сих пор каким-то чудом болтается сумка с гранатами! От торопливости я с трудом развязал горловину мешочка, дрожащими от адреналина пальцами достал узкий бледный цилиндрик, положил его поудобнее в ладонь.

– Уйди отсюда, нехристь погана! – заорала женщина и это отвлекло мужика от меня.

Бросок вышел хороший, точно в грудь, но ватная куртка смягчила удар и граната уцелела. У меня к горлу уже подобрался крик разочарования, когда цилиндрик, упав с груди на землю, оказался точно под ногой моей цели и хрустнул. Мужчина наклонил голову на звук и как раз попал на облако газа. Само вещество не было особо видно, я понял это по его реакции: нападавший дико заорал, схватился за лицо, словно пытаясь выдрать себе глаза, затем наотмашь взмахнул своим оружием рассекая воздух. Я опасался приближаться к нему, но это и не понадобилось – в следующий момент он закашлялся, упал на одно колено, держа руку с выставленной арматурой вперед себя. Постояв так несколько секунд он с криком вскочил и ломанулся куда-то в чащу, не разбирая дороги.

– Ты как, целый? – моя спасительница своей неспешной походкой подошла ко мне, однако взгляд свой устремила на исчезающую фигуру.

– Вашими стараниями. Спасибо – я посмотрел на нее с благодарностью. Эта женщина выглядела все также по-будничному усталой, словно только что прогнала забравшегося во двор кота, а не злого и опасного субъекта. Она заозиралась по сторонам, поворачивая только голову. Видимо искала свое ведро.

Не говоря ни слова, я подобрал ведро и увидев, что его стенки мокрые, вернулся к ручью и снова его наполнил.

В деревню мы шагали молча, смотря себе под ноги. Когда я снял свои последние ленточки, спутница покосилась на меня, но ничего не сказала, просто продолжила идти.

Ведро гулко стукнуло о крыльцо, немного ныло уставшее запястье.

– Еще раз спасибо Вам…, – я сделал паузу, надеясь услышать забытое имя, вспомнить хоть убей не мог.

Она кивнула, не сводя с меня глаз. Усталость давила, хотя скорее всего это было нервное перенапряжения, но ощущения те же. Вяло махнув ей рукой, я развернулся, поправил ремешки на плечах и зашагал в сторону дома доктора.