Андрей Буторин - Червоточина

Нича наклонился и коснулся «льда» пальцами. Тот был совсем не холодным и будто слегка шероховатым, словно пемза или очень мелкая наждачка. Нича надавил посильней, и ладонь вдруг резко провалилась вглубь, отчего он едва не упал. Ощущение было неприятным, словно «лед» состоял из микроскопических живых частичек, которые суетливо расступились, избегая встречи с «пришельцем». Нича быстро выдернул руку и машинально вытер ладонь о джинсы.

Сначала серые «льдины» были достаточно большими, по ним можно было вполне безбоязненно шагать, однако вскоре они стали такими, что ступать уже приходилось со «льдины» на «льдину», а то и прыгать, поскольку расстояние между кусками бывшей поверхности здешнего мира быстро увеличивалось, что с учетом уменьшения их размеров грозило привести к тому, что путники через короткое время попросту утонут. Если в том, в чем таяли «льдины», можно было утонуть. Поскольку то, что открывалось снизу, ничем не отличалось от того, что уже давно красовалось сверху. Небо. Одно сплошное белое, идиотское, невзаправдашнее небо!

И вот случилось то, что неминуемо должно было случиться, – не успел спрыгнуть с быстро таявшей «льдины» Виктор и с криком рухнул в белесое нечто или, скорее, ничто. Испуганно вскрикнула Соня, екнуло сердце у Ничи. Он даже на мгновение зажмурился, но, открыв через мгновение глаза, с удивлением обнаружил, что ничего с Виктором не случилось. Он как упал навзничь, так и лежал, раскинув руки и ноги, словно плыл на спине в теплом ласковом море, да изумленно хлопал глазами.

– Ничо так… – выдавил Нича и, наклонившись, протянул парню руку, чтобы вытащить его на свою «льдину». Но тут и она, стремительно подтаяв, разделилась надвое, и разлом прошел как раз под Ничиными ногами, так что и он оказался стоящим непосредственно в (или, может быть, на?) небесном псевдомолоке.

Испуганно глянув под ноги, Нича так и не смог определить, стоит ли он вообще на чем-либо или просто-напросто висит в некой белой – но в то же время прозрачной, поскольку он прекрасно видел и Виктора, и падающую со своей растаявшей «льдины» Соню – субстанции.

Нича хотел подойти к девушке – и не смог. Идти было попросту не по чему. Ноги месили пустоту, не приближая его ни на сантиметр к цели! Самое странное, что свой вес он при этом продолжал ощущать. А еще более странным было то, что он совершенно не испугался произошедшего. Может быть, потому, что, когда нет ничего – бояться нечего? Или сознание капитулировало перед непонятным и невозможным и послало все чувства куда подальше в связи с полной бессмысленностью и бесполезностью как-то реагировать на происходящее.

Впрочем, нет, кое-какие чувства остались. Например, любопытство. Не яркое, а примерно такое, когда смотришь средней увлекательности фильм – вроде бы ерунда, но в то же время интересно, чем же все это закончится.

А еще ему стало любопытно, куда подевался волк? И что это за дом, возле которого они, оказывается, прохлаждаются? Обычная, на первый взгляд, пятиэтажная «хрущевка»… Да и на второй и на третий – тоже. Пять этажей, шесть подъездов. На бетонном крыльце одного из них как раз и сидит пропавшая серая зверюга. И смотрит на людей с осуждением, словно на своих бестолковых капризных волчат. Даже порыкивает. А чего рычать, когда им идти не по чему? Хотя нет, снова откуда-то нанесло «льдин», по ним вполне можно допрыгать до волка. Другое дело, надо ли?

Нича оглянулся. Сзади вырастали, беззвучно сталкивались, таяли и снова появлялись темно-серые «льдины». Если прищуриться и посмотреть сквозь ресницы, казалось, что варится странная, с почти черной пеной, каша на молоке.

Ниче вариться в этой каше совсем не хотелось. Тем более дом впереди казался таким реальным и надежным. Даже несмотря на поджидающего волка. А что волк? Ну, волк и волк. Тоже настоящий. Не съел же он их до сих пор!..

Витя и Соня давно поднялись на ближайшие «льдины» и молча поглядывали то на дом, то на Ничу. Без слов было понятно, что остается делать. Нича тоже взобрался на одну из «льдин», оценил расположение темных островков между нею и подъездом с волком.

– Ничо так, – удовлетворенно кивнул он и, окинув взглядом притихших спутников, бодро мотнул головой: – Попрыгали!

Часть вторая

«Хрущевка»

Там и звуки и краски – не те,

Только мне выбирать не приходится —

Видно, нужен я там, в темноте, —

Ничего, распогодится!

1

Дом выглядел самым что ни на есть настоящим. Не нарисованным, жилым. На первый взгляд Ниче показалось, что это дом его родителей – тот самый, где прошло все его детство, юность и большая часть взрослой жизни. Даже подъезд, на крыльце которого сидел волк, был вторым, как у родителей. У Ничи вздрогнуло сердце: а вдруг?.. Но нет, все-таки нет. Дом только казался похожим на тот, как похожи друг на друга все однотипные дома.

Нича и Соня стояли на бетонном крыльце, Виктор – позади, на ступеньках. Нужно было открыть дверь и войти в подъезд, но никто почему-то этого не делал, словно каждый понимал, что за этой дверью скрывается нечто такое, что перечеркнет их представления о мироздании вообще и о роли в нем каждого из них в частности. Конечно, такими понятиями вряд ли кто в тот момент думал, но конкретно у Ничи ощущения были похожими.

Первым не выдержал волк. Он ткнулся холодным носом в Ничину ладонь, поймал его взгляд и выразительно посмотрел на дверную ручку. Нича вздохнул, набрал в грудь воздуха и потянул дверь на себя. Волк прошмыгнул в подъезд. Нича вспомнил, что волки обладают почти сверхъестественным чутьем и никогда не сунутся туда, где может таиться опасность. А раз так, то и…

Он шагнул в подъездный сумрак следом за зверем. За ним последовали и Соня с Виктором.

На первом этаже волка не было. И все-таки Нича подошел к одной из дверей и позвонил. Лишь когда за ней послышалась трель звонка, до него дошло, что этого «по правилам» не должно было случиться. Ведь дом стоял невесть где, отрезанный от всех коммуникаций, в том числе и от линий электропередач. Почему же зазвонил звонок? Или же этот дом был все же не тем, чем казался? Что в общем-то неудивительно. Какие уж тут могут быть правила, если они давно кончились! В тот самый момент, когда маршрутка номер шесть вылетела на встречную полосу, она вылетела заодно и из привычного мира, а там, где она очутилась вместе с четырьмя пассажирами, если и действовали какие-то правила, то уж точно не те, к которым они привыкли.

На звонок, впрочем, никто не ответил. Нича дернул дверную ручку – дверь оказалась запертой. То же самое он проделал с двумя другими дверьми – и с тем же самым результатом.

– Пойдемте! – послышалось сверху; Соня уже поднялась этажом выше. – По-моему, он нас куда-то зовет.