Свет над океаном - Евгений Закладный
Горов напрасно ждал ответа несколько секунд, потом встал, прошелся по отсеку. В голову пришла неожиданная мысль: что если Саммерс совершил свой поступок, будучи не совсем… в здравом уме? Космическая психология — штука тонкая! И теперь — чёрт его знает, на что способен этот отчаявшийся человек? Может быть, следует немного его приободрить?
— Я понимаю, — снова заговорил Горов, — вас пугает астрономическая величина названной мною цифры. Но это — максимум. Это самое страшное, что может случиться. Никто из нас не знает истинной способности жизни к приспособлению. Будем оптимистами: вполне возможно, что живая клетка, приспособившись к условиям повышенной радиации, в кратчайшие сроки перестроит структуру хромосом, и на земле, рядом с качественно новыми, нарождающимися формами, некоторое время будут процветать старые… В том числе и человек! Это может случиться через сорок, через пятьдесят поколений, но всё-таки это произойдёт! Конечно, если бы ударные волны и громадные температуры не уничтожили лабораторий, научных центров, если бы осталась в живых армия учёных-биологов, наших с вами современников, человечество с их помощью гораздо быстрее и безболезненней приспособилось бы к новым условиям. Но… Итак, мистер Саммерс, отныне я буду вместе с вами нести бремя этой страшной тайны: не следует пока сообщать о случившемся сотрудникам, особенно женщинам. Сегодня же я под каким-нибудь предлогом приостановлю, а потом и вообще законсервирую работы по восстановлению антенны связи с планетой. Всё должно идти своим чередом, только работать мы должны будем ещё энергичнее…
Саммерс быстро поднял голову.
— Вы… Вы верите… мне?!
Горов пожал плечами.
— Я уверен, что вы постараетесь сделать всё, чтобы искупить свою вину перед людьми. Не так ли?
— Тогда… — Саммерс остановился в нерешительности, но, встретившись с вопросительным, спокойным взглядом Горова, решительно продолжал: — Тогда разрешите мне взяться за ремонт антенны! Я клянусь…
Горов поднял руку.
— Не нужно. Я верю вам, мистер Саммерс. Но я хотел бы, чтобы сейчас, оказавшись в роли стороннего наблюдателя, вы поняли до конца свою страшную ошибку, оценили свой безумный поступок.
— Вы говорите — «безумный»… Вы не верите, что я могу работать как человек вполне здравомыслящий? Вы считаете, что всё и вся, что противостоит вам и вашим идеям — безумие?
Горов тяжело вздохнул.
— Что бы сделали вы, мистер Саммерс, увидев на улице человека, размахивающего ножом?
— Позвал бы полисмена.
— А если бы его поблизости не оказалось? Разве вы не собрали бы вокруг себя смелых людей, которые помогли бы вам отобрать нож и отвести этого сумасшедшего куда следует? Ну? Вы молчите. «Есть власти…» А ваше дело — сторона? Но если сами «власти» начинают размахивать над головой человечества водородными бомбами?
— Да, меня обманули! — зло выкрикнул Джон, стискивая пальцы в тяжёлые кулаки. — Они всех обманули!
Горов отрицательно покачал головой.
— Сейчас слишком поздно говорить об этом. С сегодняшнего дня, с этой минуты вы должны трудиться для будущего. Мы будём помнить, что рано или поздно на нашей планете снова начнут творить и бороться разумные существа. Мы обязаны сделать всё, чтобы наш спутник принёс им как можно больше пользы. Тот из нас, кто останется жить последним, выберет подходящее место для посадки — где-нибудь на высоком плато — и время, будем надеяться, пощадит наш труд. Запасов пищи при существующем круговороте нам хватит на семьдесят-восемьдесят лет, а потом…
— У меня есть одна мысль, профессор, — робко сказал Саммерс. — Мне кажется…
— Слушаю.
— Не можете ли вы сказать, сколько спутников вращается сейчас вокруг Земли и Луны?
— Более сорока.
— И все обладают свободой манёвра?
— Да.
— Нельзя ли будет собрать их вместе? В один космический город? Освободятся резервы материалов и горючего, вместе соберутся много умных голов. На смену нам придёт новое поколение, которое дождётся, обязательно дождётся!
Горов кивнул.
— Да, так, по-видимому, когда-то поступили и марсиане. Быть может, их вынудили к этому другие причины, они преследовали иные цели, но факт остаётся фактом: история должна повториться ещё раз на памяти разумных существ… Это неплохая мысль. И, пожалуй, вы правы: нужно будет не приостанавливать, а всемерно форсировать ремонт антенны… Главное, не нужно отчаиваться. Конечно, вам предстоит пережить ещё немало тяжёлых часов, дней, может быть, лет… Всё это не так-то просто. Зато теперь у нас есть большая цель в жизни. Думайте только об этом, мистер Саммерс, думайте о будущем. Думайте о тех, кто остался на планете, кто борется за жизнь, — в огне, в волнах… Идите отдыхать, Саммерс.
И снова Горов остался наедине со своими мыслями… Было бы очень хорошо снова поговорить с Мэри…
Перед мысленным взором Горова, словно живое, встало лицо девушки… Она улыбается, задумчиво говорит что-то, а взгляд устремлён куда-то далеко-далеко, и глаза её чуть сощурены, будто она хочет рассмотреть что-то…
— Вы меня звали, Николай Иванович?
Горов вздрогнул, поднял голову. С экрана внутренней связи смотрели большие глаза Мэри. Неужели услышала? Он усмехнулся, покачал головой.
— Ты уже принимаешь даже мои мысли? Да, звал, девочка. Приходи…
…И снова они сидят рядом, но теперь Мэри рассказывает не о том, что видела она когда-то, до вызова Горова. Прикрыв глаза, застыв неподвижно в кресле, девушка тихо рассказывает о том, что делается на далёкой планете сейчас, в эти мгновения…
— Нодар не хочет принять меня, но я всё равно знаю: возле него какая-то девушка, они вдвоём среди скал, у подножия какой-то горы… Рядом плещется океан… Они уже в безопасности, а совсем недавно пережили большие потрясения. Посмотрим, что делается вокруг… Вот какой-то странный предмет в волнах — прозрачный, блестящий… Кажется, внутри него — человек… Другой
