Сергей Боровский - Зеркало

- Жрать не хочу. Даже не предлагай. И бухать не хочется. Ты знаешь, со мной что-то странное происходит.

Труп прошёл к окну, оставляя за собой вереницу грязных мокрых следов.

- Красивый дворик. Всегда завидовал твоему умению устраиваться в жизни. А вот в бизнесе ты был полным недотёпой. Не обижайся. Я по-дружески. И на чужое ты любил зариться. Грешный ты человек.

Бледный Димон сделал плавное движение в сторону выходной двери.

- Бесполезно, - произнёс труп, не оборачиваясь. - Всё уже посчитано и решено. В «Бюро» ошибок не делают и дураков не держат.

Отойдя от окна, он плюхнулся в кресло.

- А помнишь, как в институте мы напились с тобой и сняли тёлок в кабаке? Потом привели их в общагу и трахали всю ночь, меняясь. Помнишь? - Улыбка блуждала по его изуродованному лицу. - А потом кто-то настучал в деканат, и нас разбирали на комсомольском собрании. Требовали деталей. Я видел, как им самим хочется попробовать, но долг и комсомольская честь велят делать совсем другое. Они мучились гораздо сильнее нас. Потому и развалилось всё это хозяйство, что врали и делали то, во что не верили. А всего-то и нужно было, что...

Он внезапно замолчал. На лестнице послышался шум и отдалённые голоса.

- Это за нами. Знаешь, у меня идея: давай притворимся мёртвыми.

20

Сестра положила перед доктором на стол потрёпанную тетрадку.

- Объявилась, - прошептала она. - Та самая.

Доктор, седовласый и коротконогий, обширный более в талии, чем в плечах, глубоко вздохнул:

- Зовите. Всё равно это когда-нибудь нужно решать.

В кабинет вошла девушка лет двадцати пяти, застыв в нерешительности на пороге. Румяные щёки её могли говорить о разном: и об излишнем возбуждении, и о сердечном нездоровье, и просто об особенностях кровообращения.

- Здравствуйте, доктор. Я к вам по тому же вопросу.

- Проходите. Садитесь.

Он старался быть максимально вежливым и сдержанным. Хотя, кто бы его упрекнул, если бы он и сорвался. Галя Никифорова, стоявшая перед ним, устроила ему весёлую жизнь в последние месяцы.

Началось всё с житейского пустяка, аборта. Избавили страдалицу от нежеланного плода — с кем не бывает по молодости. Операция прошла стандартно, без осложнений. В тот же день выписали. А через неделю на осмотре она пожаловалась, что появились ужасные боли в животе, головокружение и тошнота. Взяли анализы — ничего. Осмотрели — ничего. Дали успокоительных таблеток и отправили домой. Она позвонила уже на следующий день с теми же проблемами. Отправили в центральную на анализы — ничего. Но девушка продолжала жаловаться. Истерики публичные устраивала. В конце концов, вывела доктора из себя. Наорал он на неё, обозвал симулянткой. Запретил здесь появляться. Она написала жалобу в горздрав. И вот они снова в его кабинете. С глазу на глаз.

Он честно пытался понять мотивы её вранья и не мог. А в том, что она врала, сомнений у него не было.

- Что на этот раз?

Девушка набрала в лёгкие побольше воздуха, как бы преодолевая внутренние сомнения.

- Я не буду жаловаться на боли. Вы почти убедили меня, что их нет. Но у меня новые проблемы. Вот.

Она отняла руки от живота, и доктор с удивлением увидел довольно приличную его округлость.

- Вы снова беременны?

- Не знаю. Но я ни с кем не спала уже почти полгода.

Так. Кажется, маленькая лгунья придумала новый способ достать его.

- Вы уверены?

- Уверена ли я в том, что никому не давала? Это вы хотите сказать?

- Я вижу, вы очень настойчивы в своём стремлении доставлять мне неприятности. Зачем? Разве я был непрофессионален в том, что вы мне поручили? Или это я вас надоумил сначала забеременеть, а потом избавиться от плода?

Девушка плотно сжала губы.

- Просто возьмите анализы.

- Хорошо. Но они ведь только докажут наличие нового плода, а не ваши фантазии насчёт всего остального.

- Пусть так. Мне всё равно. Я устала. Я очень устала.

По всем известным законам жанра она обязана была расплакаться в этот момент. Но... не расплакалась.

Её провели в лабораторию и обследовали, уделяя разве что чуть более внимания, чем обычно. Когда результаты были готовы, сестра доложила:

- Беременна. Сомнений нет. Плод какой-то странный только. Хотите взглянуть?

Но доктор уже сам вглядывался в чёрно-белый отпечаток УЗИ.

- Дерьмо какое-то, - наконец, выдавил он из себя. - Зовите её.

Девушка Галя снова сидела перед ним, но его тон и намерения претерпели кардинальные изменения с момента их последнего разговора.

- Вы беременны, но я настоятельно рекомендую вам аборт. Знаю, это не совсем этично со стороны медицинского работника...

- Что там?

- Просто ненормальное развитие плода. Боюсь, произойдёт выкидыш. Причём, с серьёзными последствиями для матери. Скажите, а у вас в роду...

- Делайте. Но я хочу видеть, что там.

Доктор неловко крякнул.

- Вы хотите видеть...

- Да.

- Это не безопасно для вашей психики.

- Не опаснее того, что я пережила до сих пор.

Доктор не нашёл других аргументов, поэтому просто промолчал. Дойдёт дело до операции, там, может, всё образуется само собой. А пока не стоит её волновать. И спорить с ней не нужно.

- Полагаю, что срока вы не знаете?

- Не знаю.

- Даже приблизительно?

- А вы?

- Думаю, на самом пределе. Когда вы сможете быть готовы?

- Сейчас.

Доктор ожидал подобного ответа и, честно говоря, сам полагал, что лучше с этим не затягивать, но в клинике дела так скоро не делаются. Нужна хотя бы минимальная подготовка.

- У нас расписание, - выдал он официальный вариант возражения. - Очередь. Предварительная запись. Конечно, учитывая ваше состояние, мы завтра-послезавтра мы найдём для вас окно.

Девушка посмотрела на него враждебно.

- Я вскрою себя сама. В этом самом кабинете.

В её руках откуда-то появился скальпель, а на лице эскулапа выступили крупные капли пота, испугавшегося, в том числе, и за свою шкуру тоже — мало ли кого пырнёт этим ножичком женщина на грани нервного срыва.

- Хорошо, - нарочито спокойно произнёс он. - Дайте сюда ваш инструмент, и вас немедленно отведут на процедуру. Хотя это и против правил.

- Нет. Он будет со мной. Если решите меня обмануть, я сделаю, что обещала.

Подготовка к процедуре проходила в накалённой обстановке, больше напоминающей банальную панику. Вызвали потихоньку ментов, и те ждали, не обнаруживая себя, у входа, чтобы вмешаться в случае необходимости. Хотя, необходимость эта, невидимая пока для них, уже давно наступила. За дверями операционной собрался практически весь персонал. Слышалось отчётливое поскрипывание стрелок старых настенных часов.

Минут десять из операционной доносились лишь стандартные звуки, но потом послышался грохот разбитого стекла, и менты опрометчиво решили, что наступило их время. Вслед за ними ломанулись любопытные, боясь пропустить подробности соблазнительного скандала. И многие из них потом пожалели об этом.