Юрий Рытхэу - Интерконтинентальный мост

Внутри дом был достаточно просторен. Большая комната служила и столовой, и гостиной, и мастерской. Возле широкого окна, смотрящего, как и окна всех домов Иналика, на Берингов пролив, стоял стол-верстак с различными инструментами для резьбы по моржовой кости.

На столе с низкими ножками, окруженном китовыми позвонками, на продолговатом деревянном блюде дымились куски вареного моржового мяса.

Перси поздоровался с Петром-Амаей как со старым знакомым. Адам Майна уже сидел возле блюда и задумчиво разглядывал лезвие своего охотничьего ножа, служащего в данном случае столовым прибором.

С легким замешательством Петр-Амая вспомнил, что у него нет ножа.

Но, словно прочитав его мысли, Джеймс Мылрок подал гостю остро отточенный охотничий нож.

Адам Майна, пользуясь привилегией старейшего, прочитал молитву, потом первым выбрал кусок, потрогал его с разных сторон кончиком ножа, поддел и протянул Петру-Амае.

— Попробуй, это хороший кусок.

Первым осторожно положил на край деревянного блюда обглоданную до белизны кость Адам Майна, посмотрел через стол на Петра-Амаю и спросил:

— И что же ты думаешь о нас?

Петр-Амая растерянно огляделся.

— Что ты думаешь о нас, решившихся покинуть Иналик?

— Думаю, что все человечество… — начал, откашлявшись, Петр-Амая.

— Оставь в покое человечество, — перебил Адам Майна. — Кто-то из поэтов хорошо сказал: легко любить все человечество, а ты попробуй полюби соседа… А мы вот продали себя, свою независимость, свою самостоятельность. И не надо высоких слов о жертве в пользу человечества. Сколько себя помню, сколько прочитал книг, всякого рода ученых статей, кроме восхищенного любопытства все остальное человечество, живущее к югу от Полярного круга, никаких чувств к нам никогда не испытывало!

Петр-Амая всматривался в лицо старика. Его глаза, глубоко запрятанные, казались продолжениями морщин на лице. Кожа на лице напоминала кору старого дерева.

Жена Мылрока с помощью Френсис время от времени добавляла мяса на деревянном блюде. Иногда Петр-Амая ловил на себе мимолетный взгляд Френсис, словно теплый луч летнего солнца вырывался из-за тучи и ласково касался щеки.

— И все же, если призадуматься, — облизав пальцы, проронил Перси, — мы выиграли. Многие бывали на Кинг-Айленде и знают, что это хороший остров, намного больше и удобнее, чем наш Иналик. Там есть источники природной пресной воды, растут такие же травы, ягоды и даже в большем количестве, чем здесь. Я вчера весь вечер изучал планировку дома, чтобы внести в нее изменения по моему вкусу, и не нашел, чего бы можно было еще туда добавить.

— Попросил бы плавательный бассейн, — усмехнулся Адам Майна.

— Я плавать не умею, — отозвался всерьез Перси. — Ни к чему мне плавательный бассейн.

За молчаливым чаепитием Петр-Амая думал о том, как трудно будет этим людям свыкнуться с мыслью, что для них Иналика больше не существует… Хотя, на первый взгляд, вроде бы все сделано к лучшему: иналикцы с немалой выгодой переселяются на Кинг-Айленд, не изменяется их природное окружение, а сам остров останется на месте, став опорой гигантского сооружения, гордости человечества, покончившего навсегда со страхом войны. Связав материки, все транспортные артерии Старого и Нового Света, мост еще раз подчеркнет единство и уникальность человечества во вселенной.

Глава шестая

Сергей Иванович Метелица уезжал в короткий отпуск.

Подготовительные работы к сооружению моста шли полным ходом, и все было налажено так, что он мог спокойно отправиться к месту отдыха, в небольшое село Елизаветино под Ленинградом.

Большинство людей в начале третьего тысячелетия, за исключением нуждающихся в специальном лечении, давным-давно отказалось от пустого времяпрепровождения в так называемых домах отдыха и санаториях. Отдых заключался в перемене занятия. У людей напряженной работы, такой, как деятельность крупного инженера, руководителя большой стройки, научного коллектива, наибольшей популярностью пользовался отдых-работа в стиле «ретро».

Метелица собирался побыть месяц пастухом.

Незадолго до его отъезда с Малого Диомида вернулся Петр-Амая Теин и привез неожиданную новость о согласии тамошних жителей уступить островок.

Это намного облегчало проблему, хотя, честно говоря, такое простое решение несколько разочаровало Метелицу. Он и сам удивился этому странному ощущению: вроде бы выход из положения, и в то же время чувство какой-то легкой досады.

В проектировании моста Метелица непосредственного участия не принимал. Проект рождался в двух специально созданных институтах в СССР и США. Работу проделали с учетом не только всего, что требовалось для ее осуществления, но с учетом самых неожиданных мелочей. Порой Метелица, заставший еще неразбериху и суматошность больших строек конца прошлого столетия, ловил себя на мысли, что иногда ему скучновато на таком налаженном, как хорошая машина, строительстве.

В последнее служебное утро Метелица сидел на своем излюбленном месте, в мягком кресле у панорамного окна, открывающегося на Берингов пролив, и мысленно уже был в Елизаветино, босой, с легким кнутовищем через плечо.

А пока перед ним был сине-зеленый пролив, и Метелица понимал, что там, на мягких зеленых лугах, ему будет недоставать вот этого простора, необыкновенной шири и возникающего именно здесь реального ощущения шарообразности Земли.

Легко открылась дверь, и, обернувшись. Метелица увидел Теина.

— Сергей Иванович! Пришел прощаться.

— Рад вас видеть! — воскликнул Метелица, поднимаясь навстречу гостю.

Теин спросил:

— На чем поедете?

— Поездом. На этот раз решил твердо. Хватит летать! Пора соразмерять скорости со своим возрастом. А то стыдно подумать: я за свою жизнь совершил, может быть, с полсотни кругосветных путешествий, а мир остался где-то далеко внизу… Иной раз у меня такое ощущение, что я так и продолжаю лететь, не спускаясь на землю. Ужасно!

— А почему не на дирижабле? — удивился Теин. — Из Анадыря летает комфортабельный «Титаник», совместное владение «Раян-Эрлайнз» и Аэрофлота. Говорят, даже плавательный бассейн устроили на борту.

— Нет, твердо решил поездом. Сяду прямо на первой станции — в Дежнево.

Дежнево находилось на южной стороне мыса того же названия, и когда-то, еще в двадцатых годах прошлого века, здесь располагалось небольшое чукотское поселение. От тех времен остались следы больших яранг на небольшом возвышении, чуть поодаль от станционного здания трансконтинентальной железнодорожной линии, завершенной в конце прошлого столетия как продолжение знаменитой стройки тех лет — БАМа.