Жюль Верн - Клодиус Бомбарнак (перевод Е. Брандиса, Н. Брандис)

— Кстати, — спросил я, — вы знаете, зачем он едет по Великому Трансазиатскому пути?

— Чтобы поесть в Пекине кислой капусты, — выпалил комик.

— Ну, нет… Совсем не для того. Барон — соперник мисс Нелли Блай. Он собирается совершить кругосветное путешествие за тридцать девять дней.

— За тридцать девять! — воскликнул господин Катерна. — Вы хотите сказать, за сто тридцать девять! Уж на спортсмена-то он никак не похож!

И комик запел голосом, похожим на охрипший кларнет, известный мотив из «Корневильских колоколов»:

Ходил три раза кругом света…

И добавил по адресу барона:

Но половины не прошел…

ГЛАВА X

В четверть первого наш поезд миновал станцию Кари-Бата, которая своей итальянской крышей напоминала постройки на пригородной железной дороге Неаполь — Сорренто. Мы въехали на территорию Мервского оазиса, имеющего в длину сто двадцать пять километров, в ширину двенадцать и площадь в шестьдесят тысяч гектаров; как видите, меня нельзя упрекнуть в том, что я даю недостаточно точные сведения.

Справа и слева видны обработанные поля, пастбища со стадами овец и быков, водоемы под сводами ветвей, фруктовые сады между домами. Эту плодородную местность орошает река Мургаб, что значит Белая вода, и ее притоки. Фазаны там летают большими стаями, как вороны над нормадскими равнинами.

В час дня поезд останавливается перед Мервским вокзалом в восьмистах двадцати двух километрах от Узун-Ада.

Вот город, который неоднократно разрушался и заново отстраивался. Туркестанские войны не пощадили его. Говорят, что раньше это был настоящий притон грабителей и разбойников, и можно только пожалеть знаменитого Ки-Цзана, что он не жил в ту эпоху. Быть может, из него вышел бы второй Чингисхан.

Майор Нольтиц поведал мне туркменскую притчу: «Если встретишь змею и жителя Мерва, то сначала избавься от последнего, а затем займись змеей!»

Но после того, как Мерв отошел к Москве, я полагаю, лучше начать со змеи.

На вокзале поезд стоит семь часов. Я успею осмотреть этот любопытный город, коренным образом изменивший свой характер благодаря русской администрации, действовавшей зачастую даже слишком круто. После того, как русские войска овладели Мервом, древнее гнездо феодальных смут и разбоев стало одним из важнейших центров Закаспийского края.

Спрашиваю у майора Нольтица, не злоупотреблю ли его любезностью, если попрошу снова сопровождать меня?

— Охотно буду вам сопутствовать, да и мне самому доставит удовольствие еще раз взглянуть на Мерв.

Быстрым шагом отправляемся в путь.

— Должен вас предупредить, — говорит майор, — что мы идем в новый город.

— А почему бы не начать с древнего? Это было бы более логично и последовательно.

— Потому, что старый Мерв находится в тридцати километрах от нового, и вы увидите его только мельком, из окна поезда. Придется довольствоваться только описаниями вашего знаменитого географа Элизе Реклю. К счастью, они очень точные.

От вокзала до нового Мерва совсем недалеко. Но какая ужасная пыль! Торговая часть города расположена на левом берегу реки.

Планировка «вполне американская», и это должно понравиться Фульку Эфринелю. Улицы широкие, протянутые как по ниточке; прямолинейные бульвары с рядами стройных деревьев; толпы торговцев, одетых в восточные костюмы. Кругом снуют разносчики всевозможных товаров. Много двугорбых и одногорбых верблюдов. Последние, дромадеры, особенно ценятся за их выносливость и отличаются от своих американских собратьев формой крупа.

На залитых солнцем, будто доведенных до белого каления улицах, мало женщин. Но среди них встречаются очень оригинальные особы, облаченные в полувоенный костюм, мягкие сапоги и с патронами на груди, как у черкесов.

Кстати, берегитесь в Мерве бродячих псов. Эти голодные твари с длинной шерстью и острыми клыками — одна из разновидностей кавказской породы.

— Не эти ли собаки, как рассказывает инженер Буланжье, съели русского генерала? — спрашиваю у майора Нольтица.

— Съели, но не совсем, — отвечает он. — Оставили сапоги.

В торговом квартале, в глубине темных нижних этажей, где ютятся персы и евреи, в жалких лавчонках продаются ковры поразительно тонкой работы и мастерски подобранных расцветок, которые терпеливо ткут целыми днями старые женщины, даже и не подозревая о существовании жаккардовских трафаретов.

По обеим берегам Мургаба русские расположили свои военные учреждения. Там обучаются солдаты-туркмены, состоящие на царской службе. На них штатская одежда, но синие форменные фуражки и белые погоны.

Через реку перекинут деревянный мост длиною в пятьдесят метров, предназначенный не только для пешеходов, но и для поездов. Над его перилами протянуты телеграфные провода.

На другом берегу — административная часть города, где живут в основном гражданские чиновники.

Самое интересное из того, что здесь можно увидеть, — деревушка Теке, непосредственно примыкающая к Мерву. Жители ее, текинцы, сохранили не только свой национальный тип, но и обычаи. Только там еще чувствуются следы местного колорита, которого так не хватает новому городу.

На повороте одной из улиц торгового квартала мы сталкиваемся с американцем-маклером и англичанкой-маклершей.

— И вы здесь, господин Эфринель! — восклицаю я. — Ведь в новом Мерве нет ничего интересного.

— Напротив, господин Бомбарнак, он почти в американском стиле. Недостает только трамвая и газовых фонарей.

— Со временем и это будет.

— Надеюсь, и тогда Мерв станет настоящим городом.

— А мне, господин Эфринель, хотелось бы посетить древний город и осмотреть его крепости, дворцы, мечети. Но, к сожалению, это слишком далеко, и поезд там не останавливается…

— Вот уж что меня не интересует, — отвечает янки. — Сожалею лишь о том, что в этих туркменских краях у мужчин, по-видимому, целы все зубы…

— А у женщин — волосы, — подхватывает мисс Горация Блуэтт.

— А вы бы взяли, мисс, да скупили у них волосы. Тогда и время будет не зря потеряно.

— Торговый дом «Гольмс-Гольм», несомненно, этим займется, но после того, как мы используем волосяные богатства Поднебесной империи.

И милая парочка удаляется.

Уже шесть часов вечера. Предлагаю майору Нольтицу до отхода поезда пообедать в Мерве. Злая судьба приводит нас в «Славянскую» гостиницу, где обеды, к сожалению, намного уступают нашему вагону-ресторану. Был там, между прочим, «борщ» со сметаной, но я не рискнул бы его рекомендовать гурманам «XX века».