Концерт Патриции Каас. 4. Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается - Марк Михайлович Вевиоровский
И прямо на пороге при всех расцеловала Гришу и сообщила.
– Гришка, я больше без тебя никуда не поеду! Мне было без тебя плохо!
– Тебе не понравилась экскурсия?
– В общем ничего, только я все время оглядывалась – где Гриша? Наверное, это плохо, что я так привыкла к нему – да, дядя Толя?
– Если ты совсем ничего без него не можешь, то это плохо. А если тебе не хватает его общества, его присутствия рядом с тобой – что же тут плохого? Вон как вы расцеловались!
После обеда Уля раздавала подарки и рассказывала о Новгороде, а потом Грише наедине рассказывала, как они там ночевали на турбазе за городом, и как ей его недоставало.
И они снова обнимались и целовались.
А потом Гриша рассказывал Уле про девочку Катю, которую похитили бандиты и которую спас его папа, и как он провел с нею время.
Но про купание лошадей Гриша Уле ничего не рассказал …
Но переезд утомил Улю, глаза у нее стали слипаться. И Гриша проводил ее в квартиру Галиных и пожелал спокойной ночи …
ОНА БЕЗМЯТЕЖНО СПАЛА
Она безмятежно спала и легкая улыбка оживляла ее лицо.
Во сне она раскинула руки и была так прекрасна, чуть прикрытая простыней – смуглое тело, округлая грудь с коричневыми сосками, крепкие руки.
Гриша зашел разбудить Ульяну. Он нагнулся и поцеловал ее в губы.
Еще не открывая глаз девушка обхватила шею Гриши, продляя поцелуй.
– Вставай, соня!
– Привет! Что, уже поздно? А мне снилось что-то очень хорошее …
Девушка отбросила простыню и спустила ноги на пол, затем встала и потянулась всем телом. Ее груди напряглись, соски стали еще острее, гладкий живот снизу охватывала резинка трусиков, а все тело выгнулось дугой.
– Давай, просыпайся! Я пошел готовить завтрак.
Гриша залюбовался девичьим телом, потом улыбнулся Уле и вышел.
К вечеру в доме культуры был концерт – что называется своими силами.
Выступали свои «артисты», но зал был заполнен и реагировал весьма бурно.
Гриша и Ульяна сидели на своих привычных местах в ложе «начальства», позади Свиридовых, рядышком, и Уля нашла его руку и обхватила своей.
Гриша погладил ее руку и, подняв, прижал к своей щеке.
– Давай убежим …
Чистый голос Вали Демидовой тем временем наполнял зал.
Ягода малина
В лес к себе манила,
Ягода малина в гости звала…
Держась за руки Гриша и Уля выскользнули из ложи, пересекли коридор и через запасной выход вышли прямо в березняк.
Как сверкали эти
Звезды на рассвете,
Ох, какою сладкой малина была.
– Ты знаешь, у меня такое чувство, что …
Гриша не дал ей договорить и закрыл ее рот поцелуем.
Целоваться они начали уже давно, но сейчас Уле показалось, что что-то изменилось. Его руки, обнимавшие ее за талию, медленно поднимались вверх и вибрировали. Ее тело само, без ее участия, придвинулось к его телу вплотную, а руки, которыми она обычно обнимала его за шею, сползли вниз, забрались под куртку и обхватили его тело.
Задохнувшись, они разорвали губы, но не отстранились, а еще теснее прижались друг к другу. Его рука гладила ее лопатки, а другая спустилась вниз и ласкала округлость, прикрытую тонким платьем и трусиками.
Ей показалось, что она что-то почувствовала там, внизу, где она так плотно прижалась к нему. А руки ее гладили его спину и еще сильнее прижимали грудь к его груди.
– Гриша …
– Улечка …
– Я люблю тебя, Гриша …
– Я люблю тебя, моя Улечка …
Они прошли немного вглубь березняка.
Гриша накинул ей на плечи свою крутку – вечерело и стало прохладно, и в легком платье ей стало зябко несмотря на его руки. Или ей было зябко от чего-то нового – ведь они еще никогда вот так не обнимались?
– Нет, бежим домой!
Чуть запыхавшись они вошли в квартиру, в комнату Гриши, и снова обнялись. Гриша целовал ее и гладил всю ее сверху донизу, а Уля начала расстегивать пуговицы на его рубашке.
– А если войдут?..
Гриша оторвался от нее, взял со стула майку и вышел.
Майку он узлом привязал на ручку двери.
Уля сидела на его диване. Гриша сел рядом, обнял ее, прильнул к ее губам. Само собой получилось, что они откинулись на спину и крепко обнялись.
– Я хочу стать твоим первым мужчиной …
– Я хочу стать твоей первой женщиной, мой милый …
МАЙКА на ДВЕРИ
Майку на дверной ручке первой увидела Тоня, но ей показалось, что Свиридов, шедший за ней следом, остановил деда Васю еще раньше, приложив палец к губам.
– Тс-с! Пошли-ка на кухню!
Василий Васильевич тоже увидел майку и желание порасспросить про концерт у него почему-то пропало.
– Что это!?
– Просто у Гриши нет картонки с надписью «Не беспокоить!».
– И вы думаете, что …
– А почему бы и нет?
Василий Васильевич быстро ушел в расстроенных чувствах, а Свиридов и Тоня прошли к себе.
– Думаешь, они … уже?
– Милая моя, они уже совсем взрослые!
– Я уже давно боюсь, что они не сдержатся – они ведь очень давно целуются и практически все время вместе. Особенно я испугалась когда заметила, что Уля переодевается в его комнате – войдет в платьице, а выйдет в джинсах … Гриша молодец – он так долго держался, а это нелегко. А Уля так его слушается! Ты не «подглядел» за ними? Я бы не удержалась!
– Не подглядел. Но «подслушал» их эмоции – они так счастливы, обладая друг другом! Даже трудно было понять, кто из них счастливее.
– Ты говорил с Гришей? О его первой женщине?
– Ну, как ты думаешь? Конечно. И он очень внимательно слушал меня и даже вопросы задавал.
– Да, он долго держался … Но природа берет свое.
– Почему ты думаешь, что инициатором была не Уля?
– А я помню, как он пришел ко мне в постель после вашей поездки в тюрьму.
– И что было?
– Не было ничего, хотя он и был не в себе после этой поездки, но я почувствовала не мальчика, а мужчину … И как он рисует женщин – он так видит их красоту. Да ты и сам все это знаешь!
– Но он мне так и не показал рисунки, где позировала ему ты. Ты обнаженная позировала?
– И обнаженная тоже. Но что тебе стоит «подглядеть» все это?
– Это невозможно. И ты это знаешь.
