Непристойные предложения - Уильям Тенн
— Член экипажа C, на позиции, — невнятно произнес Латц, дожевывая ужин, которым наслаждался на камбузе. — Планетарные двигатели готовы к запуску!
Вик пробежался взглядом по спутникам, изучил разложенную перед ним звездную карту, отметил стрелку, пульсировавшую в своей круглой тюрьме, и проверил, что переключатель у правой руки стоит на максимуме.
Затем проверил еще раз.
— Запустить планетарные двигатели, — приказал он. — Запустить планетарные двигатели. Запустить двигатели!
Они оказались в системе из одиннадцати планет, солнце которой по спектроскопическим показателям удивительно напоминало земное Солнце. Между второй и третьей планетой был пояс астероидов; между восьмой и девятой — еще один. Три планеты были с кольцами — одна с горизонтальными и вертикальными, как гироскоп; и только на одной планете, пятой от солнца, была жизнь.
— Не знал бы, поклялся бы, что это Земля, — подивился Гарри Латц, отрываясь от изучения планеты миссии.
О’Лири кивнул.
— Три десятых балла — очень незначительное отличие. Чуть меньший диаметр, почти такое же соотношение кислорода и азота, разница в средней экваториальной температуре — всего два градуса. И все же разведывательный корабль не нашел следов разумной жизни. Эй, Вик, разве согласно теории Кокберна о надлежащей климатической эволюции здесь не должно быть существа, напоминающего хотя бы человека эпохи палеолита?
Разведчик A, утомленно следивший за тем, как трансвизор отсчитывает оставшиеся миллионы миль, выразительно пожал плечами.
— Я мог бы высказать предположение в любом месте, кроме этой области открытого космоса. Конечно, биология планеты, столь напоминающей Землю, физически должна была произвести разумное двуногое существо с зачатками технической цивилизации — но кто знает насчет Дыры в Лебеде? Возьми, к примеру, ту белую дрянь.
Они проследили за его рукой, указывавшей на телесканер. Там и сям, между планетами и над ними, свободно парящие в пустоте или сосредоточенные на желтой основе, виднелись крошечные на вид сети белых, мертвенно-бледных нитей, тянувшихся на сотни и тысячи миль. Они напоминали обрывки паутины гигантских уродливых пауков, не заинтересованные в гравитации и не похожие ни на что в разумном космосе.
— Даже не пытайся, Гарри, — предостерег Вик Латца, который лихорадочно листал огромный том на пульте управления. — Их нет в «Типах небесных тел» Розмарина. Мы знаем только, что они существуют по всей Дыре — и что они слишком опасны для лучших материалов, которые мы до сих пор изобрели. Подлетевший к ним слишком близко корабль исчезает — пуф! Просто перестает существовать. Наши приказы таковы: «НЕ ПЫТАЙТЕСЬ, ПОВТОРЯЮ ЗАГЛАВНЫМИ БУКВАМИ С ПОДЧЕРКИВАНИЕМ, НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ИССЛЕДОВАТЬ ЭТИ СКОПЛЕНИЯ И ЛЮБЫЕ ДРУГИЕ ФИЗИЧЕСКИЕ ЯВЛЕНИЯ, ХАРАКТЕРНЫЕ ДЛЯ ДЫРЫ В ЛЕБЕДЕ».
О’Лири фыркнул.
— Это про нас. Когда мы вернемся — если вернемся, — кто-нибудь на базе почешет голову и задумается, из чего состоят эти белые кластеры. Нам пожмут руки, вручат несколько сухих пайков и новый корабль и скажут: «Вы же согласитесь разобраться с этим вопросом и узнать, действительно ли они настолько опасны, как считается, — разумеется, без неоправданных рисков? И было бы очень мило, если бы вы успели вернуться к январскому Солнечному съезду астрофизиков!»
Все захохотали, Латц — чуть визгливей прочих.
Сходства планеты с Землей было достаточно, чтобы вызвать жестокий приступ тоски по дому. Да, здесь было всего четыре континента, а теплыми ночами на небесах не царила изящная луна, однако моря казались достаточно синими, чтобы улечься на белый песок с бутылкой виски и опьянеть, не притрагиваясь к ней, пока пышные облака плывут по бледному небу, не ведая о великих вещах, которые могут сотворить с ними поэты. Там и сям над бесшумными водами цвета индиго вздымался совершенный остров, ждавший художника, чтобы отдаться ему.
Высокие деревья карабкались по склонам гор, пышная трава колыхалась в растрепанных прериях. Иссохшие золотые пески бескрайних пустынь изнемогали от зноя, а на севере огромные ледяные глыбы с диким грохотом обрушивались в полярное море.
Но ни на суше, ни в море они не увидели ни одного подвижного живого существа.
— Похоже на Эдем, — выдохнул Гарри Латц. — После грехопадения.
О’Лири посмотрел на него, прикусив губу.
— Или на ад, до него.
После посадки Вик назначил исследовательские дежурства. Они были намного легче, чем изнурительные космические вахты, однако на данной стадии миссии имели намного большее значение. И правила разведчиков, и их собственные представления об обеспечении безопасности требовали провести тщательнейший осмотр планеты, не покидая корабль. Нужно было не только проверить почву на предмет топографических каверз вроде землетрясений, наводнений и вулканов, не только внимательно изучить возможность существования опасной субмикроскопической жизни на планете, столь похожей на Землю, но и — особенно здесь, в Дыре — быть готовыми к появлению чужеродных, странных угроз, у которых не имелось прецедентов — до сих пор.
Лишь озаботившись всеми этими мерами предосторожности и заполнив корабельный журнал до момента посадки, Вик осознал, что не вспоминал о Кей десять — или даже пятнадцать часов. Кей Саммерсби превратилась в еще одно не слишком удачное светловолосое приключение, еще одни декорации в памяти — чуть более значимые, чуть более стойкие, чем прежние. Единственной ответственностью была миссия.
— Эй, Вик. — Нахмурившись, Стив О’Лири поднял глаза от телесканера. — Ты в курсе, что на другой стороне планеты — какое-то белое щупальце?
Командир миссии хмыкнул, подошел к разведчику B и, почесывая подбородок, взглянул на прибор.
— Черный космос! — проворчал Вик. — И как это назвать? На живое не похоже, не двигается, нет видимых контактов с землей. Просто висит там, как бельмо на глазу. Напоминает чей-то «несчастливый час» в отрыве от потребителя.
О’Лири потянул себя за пальцы.
— Точно. Мне оно не нравится, и я не хочу на него смотреть. Согласно правилам, мы должны держаться от этих крошек на расстоянии не короче следа двигателя, а до этой штуки семь с половиной тысяч миль, если по прямой через планету.
— Это наше невезение, — ответил Карлтон. — Оно находится на планете миссии, а приказы миссии всегда важнее правил разведчиков. Просто не приближайтесь к нему во время вылазок. Слышал, Латц?
Разведчик C кивнул.
— Когда мы начнем вылазки, Вик? Если в этом неземном раю есть хоть что-то опасное, я съем свой шлем вместе с антенной. Хочется снова почувствовать землю под ногами.
Командир покачал головой.
— Полегче, парень, полегче и помедленней. На незнакомой планете награда за спешку — ранняя могила. И если ты выйдешь из шлюза, а в этом мире окажется что-нибудь опасное, тебе не придется есть свой шлем, потому что оно сожрет тебя первым, вместе со шлемом, радио и всем прочим. А теперь расслабься и возвращайся к телесканеру. Здесь должно быть что-то живое, помимо деревьев, травы
