Непристойные предложения - Уильям Тенн
Три доступных разведчика — A, B и C — получают уведомление. Месяц их пичкают всеми имеющимися данными, затем дают лучший корабль и оснащение из возможных, желают удачи и отправляют на миссию. Если они не возвращаются через девяносто земных дней, тяжелый крейсер, под самые двигатели напичканный замысловатым оружием и блистательными умами, выдвигается, чтобы выяснить, что с ними произошло. Если кто-то или все разведчики возвращаются в положенный срок, отчеты изучают и на их основании организуют экспедицию для необходимой работы, от картирования места колонии до закладки фундамента астрономической лаборатории.
Разведчики — легкая добыча. Разумеется, их девиз — «Не рисковать» и соблюдать предписания с 47-го по 106-е, посвященные мерам безопасности. Они должны бродить по новой планете с измерительными инструментами и получать данные на месте. Больше им ничего делать не нужно, так говорят книги. А в академии…
— В академии, — поведал Латц О’Лири, когда, за пределами орбиты Плутона, они приготовились включить межзвездные двигатели, которые домчат их до цели на нескольких скоростях света, — в академии нам говорили, что три четверти всех несчастных случаев с разведчиками происходят из-за невнимательности или пренебрежения правилами безопасности. Комиссары говорили, дисциплина улучшается, люди тщательнее следуют правилам, а потому потери снижаются.
— Неужели? — О’Лири оглянулся на Карлтона и пососал нижнюю губу. — Рад это слышать. Приятно знать, что потери снижаются. Что такое отвратительная статистика по сравнению со словом комиссара? Значит, снижаются.
Гарри Латц закончил возиться с прицелом и передал инструмент О’Лири для проверки.
— Конечно. Мы выполняем функции передового информационного отряда. При первых признаках опасности нам следует улетать. «Лучше лишиться премии, чем жизни».
— А без жирной премии за полный период разведки на планете чем еще ты оправдаешь эту дурацкую работенку? — О’Лири кивнул Карлтону. — Наведение выполнено, Вик. Можем прыгать. Если попробуешь вернуться из миссии с жуткой историей, парень, не успеешь произнести: «Альдебаран, Бетельгейзе, Козерог», — как будешь разжалован в Патруль. Или возьмем последнюю миссию, в которой я участвовал. На планете — ничего опасного, то есть ничего, что желало бы причинить нам вред. Однако была там некая птичка с забавными крылышками, которые в полете генерировали высокочастотный звук. Чистая биологическая случайность, но эта частота в точности совпадала с частотой наших ультразвуковых пистолетов. Да-да.
Тяжело дыша, он уставился сквозь рычаги управления. Его спутники внимательно следили за ним.
— Впервые мы увидели ее в тот день, когда Джейк Бертранд брал геологические образцы за пределами корабля. Она прилетела и уселась на камень — думаю, ей было любопытно, — а Джейк рухнул замертво. Хэп Макферсон, командир, вышел, чтобы посмотреть, почему Джейк потерял сознание. Птичка испугалась и улетела, а Хэп тоже рухнул замертво. Я сидел в корабле и видел, что показывают шумомеры, а потому догадался. Тщательно оглядев горизонт и убедившись, что поблизости ничего не летает, я затащил два трупа со сварившимися мозгами внутрь и вернулся на базу. Не знаю, что они решили — уничтожить птичек, снабдить колонию специальными шлемами или еще что. Однако премию я получил.
Молчание. Гарри Латц было заговорил, посмотрел на спутников и умолк. Облизнул губы и откинулся в кресле.
— Надо же, — произнес он тихим, изумленным голосом.
— Ну ладно, О’Лири, — резко сказал Вик. — Если ты закончил со страшилками для новобранцев, можем двигаться дальше. Приготовиться к межзвездному прыжку!
— Член экипажа B, на позиции, — ответил О’Лири, оскалив в ухмылке все зубы.
Гарри Латц сглотнул и распрямил обтянутые синим джемпером плечи.
— Член эки… — начал он и сбился. — Член экипажа C, на позиции. Запустить межзвездные д-двигатели.
Нет, разведчиков не обманешь. Разведчики знают, что они — легкая добыча. И тем не менее, Вик решил, что Латц и О’Лири хорошо друг другу подходят. Когда отправляешься в полет после вылазки, в которой смерть пощекотала тебе ребра и хлопнула тебя по трясущейся спине, нет ничего лучше парня моложе тебя, который знает меньше тебя, который нуждается в руководстве, который боится сильнее тебя, потому что его страхи скрыты и еще не вырвались на поверхность.
О’Лири вылезал из своей скорлупы, меньше думал о собственных проблемах и больше — о проблемах новобранца. А Латцу тоже ничего не сделается; если парочка рассказов могла испугать его до невменяемости, лучше, чтобы это выяснилось до настоящей работы. Лучше выяснить это здесь и сейчас, когда можно принять меры и защитить обоих. За двенадцать лет в разведке Вик Карлтон пришел к выводу, что человек, не боявшийся миссий, был либо слишком флегматичным, либо настоящим психом; нормальный человек пугался, но пытался обуздать источник своего страха. Пусть Латц узнает, что их ждет; это повысит его шансы на выживание.
— Эта жизнь не так уж плоха, — признал Стив О’Лири во время межзвездного прыжка, когда они расслаблялись в сферическом помещении, одновременно служившем кабиной пилота, жилыми каютами и комнатой отдыха. — Месяц инструктажа, два месяца — максимум — дороги туда-обратно, месяц на планете миссии. Если повезет, вся вахта занимает не больше четырех месяцев, после чего ты получаешь тридцать дней отгула — не считая больничного. Оплата хорошая, падкие на романтику женщины в избытке: чего еще желать мужчине?
— И кроме того, — Латц жадно подался вперед, откровенно радуясь перемене в настроении коллеги, — и кроме того, это настоящая слава — быть первыми людьми, ступившими на планету, первыми людьми, узнавшими, на что похожи новые миры, первыми людьми…
— Эту часть они могут оставить себе, — оборвал его О’Лири. — Первые люди в новых мирах — ха! Первые покойники!
Вик Карлтон с усмешкой откинулся на спинку пластикового кресла.
— В чем дело, Стив? Комиссар что, гнал тебя на корабль плеткой? Ты мог не лететь, мог уволиться.
— Когда мне осталось всего пять месяцев до разряда А, двойной оплаты и пенсионных льгот? Хотя мне вряд ли хватит мозгов, чтобы выйти на пенсию: первый О’Лири был романтичным тупицей и успешно передал свои гены по мужской линии. Один О’Лири взорвался в стратосфере, еще в те дни, когда на Луну пытались летать на жидком кислороде. Другой О’Лири был штурманом во Второй венерианской экспедиции сто пятьдесят лет назад, той самой, что упала на Солнце. Наука приходит, изобретения уходят, а О’Лири так и будут вечно совать голову в петлю. Аминь.
Все посмеялись его траурным кивкам, и Латц сказал:
— Надеюсь, все мои миссии будут такими же опасными, как эта. Эта звезда — желтый карлик,
