Елена Хаецкая - Поп и пришельцы

Из этого следовало, что книгу на свой страх и риск состряпали какие-то энтузиасты. Вероятно, местные – вологодские или даже шекснинские. Вряд ли они сочинили ее сами – стиль даже не говорил, а вопиял о переводе.

Нужно будет спросить Гувыртовского о том, где он купил ее. И когда.

Тираж указан не был – вряд ли большой, но явно больше одного экземпляра. Интересно, у кого еще есть такая. Если только она не отыщется в здешней библиотеке.

Отец Герман погасил лампу, посидел немного в темноте и пошел спать.

Следующий день начался для отца Германа, как всегда, рано утром. После плохо проведенной ночи он выпил много кофе, и теперь у него неприятно бухало сердце, как будто помещенное не в груди, а среди пустоты большого полкового барабана.

Отец Герман услал матушку в «стекляшку» за продуктами, а сам вытащил из тайника страшные опаринские снимки, добавил к ним один из вчерашних, разложил на столе при солнечном свете. Открыл книгу Гувыртовского. Предположение Ивана Петровича, при всем его кажущемся неправдоподобии, обладало глубинной логикой. Жаль только, что отцу Герману ни в малой степени не было свойственно безумие Гувыртовского. Вспомнилась вдруг учительница математики, маленькая, злая, как оса, и очень глупая. «Л-логика! – с наслаждением говорила она, сильно налегая на букву «л». – Л-логика, дети!» Но это заклинание не помогало ни ей, ни томящимся ученикам.

Итак, будем мыслить логически. Предположим, в поярковской библиотеке имеется экземпляр этой книги. Естественно, ее брали почитать – хотя бы в те месяцы, что она провела на стенде «Новинки». Это ничего еще не доказывает. И все-таки стоит туда наведаться.

Отец Герман вышел из дома, по-хозяйски оглядел грустный, мокрый после ночи садик и голубенькое небо над ним. Хорошо бы такой день провести в созерцании, в чтении.

На дороге показался велосипедист. Он спешил и старался, неумело вертя педали и дергая рулем. Затем перед ним неожиданно выросла старая береза в три обхвата. Ее толстая, как доспех, береста несла на себе инициалы многих поколений поярковцев. Велосипедист вскрикнул, выпустил руль и повалился боком на дорогу.

Приблизившись, отец Герман увидел Боречку Манушкина. Боречка хватал воздух ртом, как двоякодышащая рыба, и молча моргал из-под велосипеда.

– Цел? – осведомился отец Герман.

– А? – сказал Боречка и пошевелился.

Отец Герман взял велосипед, и они вместе пошли по дороге к вытоптанному пятачку, куда иногда прибывала галантерейная автолавка из Шексны, – там имелась скамеечка.

– Торопился до начала рабочего дня, – объяснил Боречка свое появление с велосипедом.

– Зачем такая срочность?

Борис отвел глаза.

– Волнительно все-таки… Вы меня тоже поймите – не всякому выпадет жениться на дочери шефа. Вы только не подумайте, мы по любви. Это ведь редкость, чтобы вот так, все сразу…

– А в чем тогда беспокойство? – спросил отец Герман. – Я что-то не понимаю.

– Алина говорит, вы – принципиальный. Можете и отказать, – завздыхал Боречка.

– Могу, – сказал отец Герман строго. – Вот что, Борис. Помоги мне в одном деле. Идем-ка.

– У меня начало… через сорок минут.

– Ничего, это недолго. Я тебе записку напишу, что опоздал по уважительной причине.

Борис с велосипедом настороженно шаркал следом за отцом Германом. Они вернулись к дому. По пути Боречка рассказывал:

– Драговозов навел драконовские порядки. Всем женщинам запретил прогулки за пределами жилого комплекса. Выставил охранников. Территория вокруг хозяйства непрерывно патрулируется. Снял людей даже с клеток – теперь, кто в курсе, может запросто красть кроликов. Хоть пачками! А там, между прочим, есть ценные, недавно из Франции привезли две парочки – розоватые с золотистым отливом, «бургундский маргарит». Изумительная порода. Будем в шекснинском районе разводить. Им наш климат подходит.

– Как Катя? – поинтересовался отец Герман.

– А никак. Читает или смотрит телевизор.

– Все подряд?

Боречка фыркнул:

– Какое! Ей Драговозов самолично отложил кассеты, а антенну выдернул. Только музыкальные комедии, разное старье – «Сестра-скрипачка и фокстерьер», «Девушки контрабандой», «Сердитый, страшный капельмейстер»…

– Про борьбу хорошего с очень хорошим?

– Скорее, очень хорошего с очень-очень хорошим…

Они вошли в дом. Боречка испуганно глянул на иконы, на большое Евангелие с золотым крестом на обложке, лежавшее на столике под иконами, затем обнаружил в углу табурет, где и утвердился.

Отец Герман сел за стол напротив.

– Для начала рассказывай, Борис, как у тебя дела. Символ веры прочитал?

Борис потупился.

– Там язык нерусский…

– Ничего страшного. Есть перевод, объяснения.

– Объяснения прочел, – немного воспрял Боречка.

– Что-нибудь понял?

– Понял… Только странно это все. А как же эволюция?

– Знаешь что, Борис, – решительно заговорил отец Герман, – начнем-ка мы не с эволюции, а с чего-нибудь поближе.

– Например?

– Например – ты любишь Алину.

– Ну, – насупился Боречка.

– Представь себе, что Бог – это Любовь. Очень большая, как космос. И твое чувство к Алине – не просто личная маленькая эмоция затерянного в веках зоотехника, – нет, это частичка огромной божественной любви.

– Так ведь это моя любовь? – уточнил Борис. – При чем тут еще кто-то?

– Твое высшее образование – оно тоже только твое?

– Конечно, – немного оскорбился Боречка.

– А как же ученые, которые собирали и изучали информацию? Популяризаторы, которые написали учебники? Твои преподаватели? Они тут не при чем?

Борис помолчал, потом сказал:

– Я приблизительно понял.

– Давай мы с тобой, Борис, поступим как китайцы. Сначала ты выучишь все, что положено, а потом – может быть, спустя годы, придет осознание.

– Ладно, – согласился Боречка.

– Теперь вот что. Посмотри-ка на эту книгу.

Отец Герман придвинул к младшему зоотехнику труды доктора Кармайкла. Борис взял, с недоумением перелистал.

– Инопланетяне какие-то… Но ведь это полный бред, отец Герман? – И поднял глаза, опасаясь, что опять сказал не то.

– Именно что бред, – кивнул отец Герман. – Осталось только понять, чей именно… Ты ни у кого такой не видел?

– Нет…

– Подумай. Может быть, мимоходом… Может, несколько лет назад.

– Тут и думать нечего, – решительно объявил Боречка. – Скотоводы вообще редко читают. Про кроликов бы успеть… материал ведь огромный. И все время новые сведения…

– Если все-таки вспомнишь, – настойчиво повторил отец Герман, – то сразу скажи.

Борис осторожно пожал плечами.

– Ну все. Иди, – распорядился отец Герман.