Елена Хаецкая - Поп и пришельцы

– Если все-таки вспомнишь, – настойчиво повторил отец Герман, – то сразу скажи.

Борис осторожно пожал плечами.

– Ну все. Иди, – распорядился отец Герман.

Боречка поднялся, поставил табурет к стене.

– Алине передай, что все будет в порядке, – добавил отец Герман. – Не беспокойся – обвенчаю. И пусть слушается Драговозова, в лес не ходит. Все понял?

– Более-менее, – сказал Боречка и ушел.

Поярковскую библиотекаршу звали Вера Сергеевна Стафеева. Это была старая дева, мужеподобная, с хриплым прокуренным голосом. Годы существенно округлили бока Веры Сергеевны, наделили ее астмой, но не отучили ни от суровой неряшливости в быту, ни от ненависти к читателям. Она носила засаленные брючные костюмы немарких расцветок – например, темно-зеленый с блеклыми фиолетовыми «огурцами» или серый с крупным горохом цвета мокрого асфальта, – и тяжелые мужские ботинки. Достоверно о Вере Сергеевне было, к примеру, известно, что она во многом усовершенствовала и упростила свою повседневную жизнь. Так, тарелок в доме Веры Сергеевны было ровно семь. Она использовала каждый день по тарелке, а в воскресенье вечером перемывала их все в тазу. В «стекляшке» Вера Сергеевна совершала покупки – опять же раз в неделю, по понедельникам: брала строго просчитанное количество консервов, растворимых супоимитаторов и специальный хлеб с отрубями, о котором лет тридцать назад прочитала в популярном журнале, что он хорош для пищеварения.

Читателей она невзлюбила первой, еще девической ненавистью и с годами лишь усовершенствовалась в этом чувстве. Читатель склонен терять, красть и портить книги. Книги погибают, изжеванные козами, сгрызенные собаками, порванные котятами, потраченные мышами. На них капают вареньем. Подвыпившие отцы семейств берут из них листки для своей надобности. И даже электронные датчики, вживляемые под картон переплетов, не помогают делу.

И не то чтобы Вера Сергеевна так уж почитала печатное слово. Просто убытки раз в пять лет подсчитывались инвентаризационной комиссией, и у Веры Сергеевны случались хоть и грошовые, но все же болезненные неприятности.

Любимых врагов у Веры Сергеевны было двое: Драговозов – этого она ненавидела платонически, поскольку Николай Панкратович обитал далеко и библиотекой не пользовался; и Гувыртовский – с ним у нее, напротив, установился давний физический контакт.

Драговозов находился у библиотекарши в немилости исключительно потому, что в свое время наотрез отказался ее спонсировать. Она пробилась к нему на прием и выложила ему на стол план реконструкции библиотечного дела в Пояркове, изложенный в двадцати одном пункте на листке из школьной тетради. План предусматривал, в частности, ежегодную комплектацию новинками художественной и специальной литературы, подписку на популярные периодические издания, проведение (не реже раза в квартал) публичных лекций на актуальные темы: сохранение здоровья, проблемы экологии, исследование космоса – и так далее.

Драговозову самым активным образом предлагалось выступить спонсором проекта и регулярно вкладывать изрядные суммы в развитие культуры поселка.

Минут пять Драговозов созерцал план развития. При этом кроликовый магнат выглядел довольно сонным. Затем нажимом кнопки на панели стола он материализовал в кабинете круглолицего малого с кобурой на заду. В кобуре имелся законно оформленный, где надо зарегистрированный и славно смазанный пистолет.

Малый с веселой преданностью поглядел на Драговозова. Тот ожил, закряхтел и выдавил:

– Это… чтоб никогда больше… эту шкрыдлу…

Вера Сергеевна поначалу не осознала, что речь идет о ней лично и совершила крупную ошибку. Потоптавшись мужскими ботинками по красивому драговозовскому ковру, она взялась за край стола, интимно приблизилась к Драговозову и проговорила:

– Так вы поразмыслите над нашим разговором, Николай Панкратович. Дело хорошее и вам вполне по плечу.

– Вон!!! – заорал Драговозов без предупреждения.

Охранник взял Веру Сергеевну за крепкий, угловатый локоть и увел. Он не отпускал ее до тех пор, пока она не оказалась за воротами, хотя она страстно уверяла, что хорошо запомнила дорогу.

– Мало ли, мало ли, – приговаривал круглолицый малый.

Оказавшись на лесной дороге, Вера Сергеевна ушла за холмик и там долго плакала от обиды. Смутно она почему-то догадывалась: обладай она кисленьким смазливеньким личиком и фарфоровой фигуркой средней «бобки» – студентки библиотечного факультета – и Драговозов отнесся бы к ней менее бессердечно.

Впрочем, спустя неделю он прислал в дар библиотеке старый компьютер и программный пакет «Базы данных для библиотек», и Вера Сергеевна нашла утешение в каталогизации фондов. Кроме того, она создала базу данных читателей, что оказалось нетрудным делом, поскольку читателей было немного.

Гувыртовский попал в немилость почти так же давно, что и Драговозов, во времена, относящиеся к началу карьеры Веры Сергеевны. В попытках усовершенствовать свою жизнь как специалиста Вера Сергеевна затеяла наладить непосредственный контакт библиотеки со школой. Преподаватель, по ее замыслу, избавлялся таким образом от всех хлопот, связанных с ежегодной закупкой учебных пособий. Задача преподавателя – составить список необходимых книг и методичек и собрать с родителей некую сумму. Просчитывание суммы также брала на себя Вера Сергеевна. Очень удобно.

Гувыртовский сперва согласился и составил список, но потом, после обсчетов, произведенных библиотекаршей, усомнился, поехал в город и прошелся по книжным магазинам. Увиденное настолько поразило его, что он при учениках третьего «б» и гардеробщице тете Паше назвал Веру Сергеевну стяжательницей, бессовестной, жадной, аферисткой, абсолютно непорядочной и неинтеллигентной особой.

– Какой стыд! – молвила Вере Сергеевне тетя Паша, уловив смысл гневной речи Гувыртовского. Она даже покраснела и затрясла рукой в кармане халата, где ответно зазвенели ключи.

Вера Сергеевна, подумав, оделила Гувыртовского оскорбленной пощечиной, попав по уху, после чего быстро ушла.

Гувыртовский сел на низенькую, хорошо отполированную лавочку, где обувались первоклашки, потер лицо. Одно ухо у него осталось сероватым, немного помятым, а другое сделалось налитым, красным, горячим. Дети смотрели на учителя, не зная, как им реагировать.

– Вот ведьма, – сказал Гувыртовский.

Это объяснило детям почти все из увиденного.

Спустя неделю один из третьеклассников, беря у Веры Сергеевны сборник «Легенды Шекснинского края», рекомендованный Гувыртовским (там имелся небольшой очерк учителя – «Предание о Марфушиной балке»), спросил: