Сергей Гатаулин - Сапиенс , как вирус

Голые окна удивленно таращились на скомканные и сваленные в кучу шторы.

Казалось, кто-то бродил по квартире с завязанными глазами, хватаясь за первое, что попадалось под руку, опрокидывая стулья, ломая старенькую мебель.

Вещи валялись повсюду, а Трофима нигде не было видно.

— Бейрут уже побывал здесь, — чувствуя недавнее присутствие хакера, Вячеслав повернулся к собаке. — Он-то уж точно поможет твоему хозяину.

Зверь, как будто соглашаясь, качнул головой и улегся на пол, уткнувшись мордой в громадные лапы.

— Ну, вот и здорово. Тебя я домой доставил, — с чувством выполненного долга проговорил Пугачёв. — А теперь пойду.

Стоило ему сделать шаг к двери, как пёс поднялся и, поскуливая, двинулся следом. Большие влажные глаза молили не оставлять его одного. Вячеслав вдруг ощутил острую потребность забрать сенбернара с собой.

— Нет, нет, нет! Я не позволю морочить себе голову. — Закрываясь ладонями, Пугачёв быстро вышел в подъезд.

— Я забегу, — оправдался он, оборачиваясь — уже с площадки.

Прислушиваясь к скребущимся звукам за дверью, постоял несколько секунд в раздумье и быстро двинулся вниз по лестнице.

"Странная животина, — думал он; вспоминая своего пса-антивирусника, покачал головой. — Один в один мой прон".

— Здравствуй Слава, — раздалось снизу.

Он глянул на поднимающегося навстречу незнакомого паренька, не узнав, скоро полез в его мысли.

— Ты изменился, повзрослел, — загудел в голове, совсем недетский голос. — Мужик прямо.

— Емельян!? — обрадовался Пугачёв, всматриваясь в белокурого юношу.

— А я вот, ныне какой, — расстроено выдохнул тот, потешно опуская глаза.

— Пойдем ко мне, — предложил Вячеслав, открывая дверь квартиры. Переступил порог и, не раздумывая, двинулся на кухню.

Емельян прошел следом, озираясь, поинтересовался:

— Как родители?

Вячеслав обреченно махнул рукой:

— Аа! Никак не привыкнут.

— Даа уж! Был ты пацан, — протянул Емеля, разглядывая повзрослевшего товарища, — а теперь? Мы с тобой, как будто в разных направлениях жили: ты взрослел, а я… тьфу!

Емеля шумно сплюнул, поискал глазами стул, присел.

— Рассказывай, как до такой жизни докатился, — улыбнулся Вячеслав, заглядывая в мыслесферу Емельяна.

"Легко сказать рассказывай", — возникла в голове недовольная мысль. Вслух же "молодой старик" сказал:

— До следующего утра времени не хватит.

Вячеслав, едва коснувшись мыслесферы собеседника, выставил на его обозрение простейшую мыследему, содержащую наглядное описание последних часов своей жизни. Перед глазами мелькнула лаборатория Бейрута, едва появившись, исчезли цифровые массивы, здоровенный пес остался в квартире хозяина.

Емельян напряженно молчал, пытаясь переварить увиденное.

— Вспоминай! — мысленно воскликнул Вячеслав, разглядывая сцены баталий, разворачивающихся перед его мысленным взором.

Емельян робко вытаскивал из памяти отдельные сцены, слишком много внимания уделяя несущественным мелочам. Он еще не привык к новым возможностям организма, но быстро учился и очень скоро овладел техникой мысленной демонстрации, вырисовывая сложнейшие мыследемы, умудрялся сжимать месяцы жизни в минутные показы.

Вячеслав отвлекся лишь на несколько минут, разливая чай по кружкам, и пока они пили обжигающий напиток, Емельян успел показать ему все, что произошло с ним после их расставания. И про то, как руководил крестьянским восстанием, и про переселение в чужое тело. С трудом и большими пробелами вспомнил он свое возвращение в современный мир, быстро рассказал о киберпространстве, в котором оказался по вине Вирусапиенса, упомянул схватку с вирусом и обретение новой оболочки.

— И вот я здесь, в этом бестолковом теле, — закончил он вслух, в очередной раз опуская глаза, осмотрел свое юное тело. — Некоторое время я дома сидел. Потом понял, что нужно привыкать. Начал искать Дмитрия, или кого-нибудь из его команды — нигде, никого. Я уже и в лаборатории профессора был, и в компьютерном клубе спрашивал. Как его там?

— "Тутанхамон", — подсказал Вячеслав.

— Вот решил к тебе зайти, — закончил паренек, искоса поглядывая на Вячеслава.

В прихожей что-то зашуршало, клацнула дверная ручка, и кто-то большой и шумный ворвался в квартиру.

Пугачёв замер, но не успел повернуться, как за его спиной вырос громадный силуэт. Сенбернар стоял на пороге кухни и, злобно ощерившись, рычал. Шерсть на холке, встала дыбом, зрачки, наливаясь кровью, хищно блестели.

Емельян поднялся, шагнув навстречу, обхватил голову собаки и уперся пронзительным взглядом в пылающие глаза.

— Два зверя в одном? — удивился он.

— Вирус?! — прошептал Пугачёв, и, глянув на окаменевшего Емельяна, поинтересовался:

— Ты говорил, что некоторое время провел в Сети.

Емельян кивнул, закрывая на мгновение глаза.

— А его в сеть не мог бы перетащить?

— В себя, в тебя, в кого угодно, но как в Сеть, понятия не имею, — паренек напрягся, вздувшиеся на висках вены, почернели.

— Даа, тебе бы мозговой интерфейс не помешал. А что если? — Вячеслав замолчал, на полуслове, присматриваясь к дрожащему телу Цербера, понял, что кризис миновал: пёс дышал прерывисто, хоть и подрагивал, но уже без напряжения. Глаза просветлели, увлажнились и, как ни в чём не бывало, по-доброму взирали на мир.

Емельян ослабил хватку:

— В людях вирус, в собаках вирус, есть в нашем мире, что-нибудь не заразное?

Пугачёв кхмыкнул, удивляясь совпадению — он думал о том же.

— Слушай Емеля, — начал он бодро и смущенно замолчал, вспоминая недавнее прошлое.

— Да ты не смущайся я и раньше для всех Емелей был, а сейчас уж и подавно. Ты посмотри на меня. Тьфу! — мальчишка сокрушенно покачал головой. — Не могу пацаном! Вроде, по всем раскладам, радоваться должен, ан нет, — ломает.

— Емеля, так Емеля, — согласился Вячеслав. — Я что хотел спросить? Из твоего рассказа получается, что ты можешь, покидая тело, каким-то образом выталкивать свое сознание в чужой мозг. А вытащить сознание хозяина из него, мог бы?

Церберу видимо понял, что выгонять его никто не собирается. Прислушиваясь к разговору людей, он шумно вздохнул и улегся в ногах Вячеслава; прикрывая глаза, тихо засопел.

— И что происходит с хозяином тела, когда ты проникаешь в его голову? — продолжал допытываться Пугачёв. — А когда оставляешь его тело?

— Ты так спрашиваешь, как будто я уже десяток тел поменял, — недовольно пробормотал Емельян. — Я этим один раз воспользовался. Да и то сот страху.

Паренёк потупился, пожимая плечами: