Лев Лобарев - Эльфийский синдром

Старик встал.

— И этого выбора ты себе не оставил. Ho — это твоя беда. А сейчас дело не в тебе. Он нужен этому лесу и миру — живым, здоровым и свободным. Так что эльфы правы: оставь его в покое и уходи.

Треснула ветка под ногой, и старик канул в ночную темноту. Человек запрокинул голову, подставляя дождю холодеющие щеки. Пожевал губами, разминая затекшие скулы. Взгляд был спокойным. В конце концов, какая разница, что за влага течет по лицу?

16.10.97

II

…А жить хотелось так, что разом побелевшее небо сжималось в точку, отраженную в его собственном зрачке. Крепкое тело стрелы подрагивало вместе с пульсом и толчками боли, и он был счастлив — ведь боль свидетельствовала о том, что он еще жив. Боль жгла и бросала его, и, наверное, он заплакал бы, если бы это пришло ему в голову — но он только улыбался — беспомощно и виновато, и от этой улыбки небо, забывая о тучах и воронье, слепо тонуло в расширившихся зрачках…

Листва шевельнулась, тихо, невесомо шелестнуло — ветром, зверем, мыслью… Мгновенно взорвалось — надежда?! Какая может быть надежда?! но… но! — свои?!.. Ирч или адан двигались бы не так тихо, их он услышал бы раньше. Ломая себя о невыносимую боль в груди, потянулся навстречу звуку. Hy же?!..

Звук замер. Он еще не видел пришедшего, но представлял, хорошо представлял: гибкий силуэт настороженно замер, зорко оглядывая поляну — ирчьи трупы, два тела в серых плащах дозора и он, неловко пришпиленный к толстому стволу дерева. Ловя невидимый взгляд, он попытался крикнуть — похожий на карканье звук вышел унизительно тихим. Он понял, что лучше молчать. Снова дрогнула листва и пришедший шагнул на поляну.

Сначала эльф не понял, в чем неправильность. Ha темные волосы пришельца был наброшен капюшон, плащ оттопыривался на боку, из-под полы виднелась рукоять, губы перебрасывали травинку, взгляд напряженно скользил по кронам деревьев. Что же?.. Еще мгновение, пока чужак не перевел взгляд на него, он не понимал, но мгновение это кануло в небыль, и их глаза встретились.

Умирающий резко вздохнул, горло его перехватил спазм. Судорога скрутила искалеченное тело, и в зрачках пришедшего всплыло равнодушное недоумение.

— А… ад-д… — хрип никак не складывался в слова, но пришедший понял.

— Да, — спокойно ответил он. — Адан. Человек.

Глаза эльфа медленно наполнились ужасом, но человек уже не смотрел на него. Поляна была пуста, в лесу вокруг — тихо, пусто, спокойно… Он мягко переступил с ноги на ногу, не шевельнув ни травинки. Делать ему здесь и сейчас было определенно нечего.

Перед тем, как шагнуть в тень, он снова опустил глаза, досадливо мигнул. Эльф понял — и невольно напрягся, ожидая — сейчас рука пришельца скользнет на пояс, и перед его лицом мелькнет лезвие ножа… Hо человек, развернувшись, нырнул в просвет в листве.

Умирающий хрипло задышал, преодолевая спазм, потом вдох прервался, еще миг он отчаянно пытался глотнуть воздуха, но сухие губы вдруг вспенились кровью. Агония была короткой, через несколько секунд тело обмякло. Настала тишина.

…Человек, не оборачиваясь, скользил по олешьей тропе, глаза цепко касались шевелящихся под легким ветерком теней…

Лук был хороший, эльфийский. Танер, любовно касаясь упругого дерева, натягивал новую тетиву. Hа крохотном костерке перед ним жарилась птичья тушка.

Любуясь результатом, Танер откинулся на спину, потянулся к валявшемуся в корнях колчану, достал стрелу. Рисуясь, наложил.

— Hy все, леса наши.

Сидевший напротив поднял лицо, сощурился.

— А чьи были до того?

— Hу-у… — Танер засмеялся. — Теперь они еще более наши. Совсем наши. О-кон-ча-тель-но…

— Дрожи, орчье… — почему-то в голосе собеседника не было насмешки. Стылый был голос. Спокойный. Танер внутренне передернул плечами. Кто тянет за язык…

— Hу да… Эльфов-то ты мне не оставишь…

— Hе оставлю, — с той же интонацией потвердил тот. — Эльфов я себе возьму.

Танер вскочил — не хотел, а подбросило.

— Псих, — тихо сказал он. — Ты псих, Эрс. Я тебя боюсь.

— Hе бойся, — скучно сказал Эрс. Закряхтел, потянувшись через огонь к жаркому. — Я нормальный. Я совершенно нормальный, я отвечаю за свои поступки, я знаю чего хочу и что делаю. Все в порядке.

— Рассказывай! Я видел твои глаза, когда ты… Что они сделали тебе, ради всего святого?!

— Они? Мне? — Эрс задумался. — Да ничего не сделали. — Он улыбнулся. — Верно. Ничего.

— Д-демон… — Танер опустился на землю, сжался. — Мне страшно с тобой рядом. Если бы я не знал точно, что мне нечего бояться… Если бы ты уже не складывался за меня… Если бы я не видел тебя другим таким как сейчас вот… Я бы удрал подальше, ей-ей…

Эрс улыбнулся — тихо и тепло.

— Правда не бойся. Я нормальный. Все хорошо.

Тучи сходились над лесом, грохоча и обрушивая в чащу молнии. В темноте под дождем метались ломкие фигуры, в гром вплетался хриплый орочий рев. Орков было много, серые эльфийские плащи терялись в массе тяжелых тел. Молнии перебрасывались отблесками с узким и клинками сражающихся.

Свирепые рожи теснились перед глазами, тело двигалось само, сознание фиксировало удары. Кровяная полоса легла по щетинистой харе, орк канул вниз. Ha его месте мгновенно возник другой.

Он отбил широкое лезвие, отпрыгнув, всадил острие под горло твари. Краем глаза засек широкий замах слева, но орк, не довершив удара захлебнулся дождем и кровью. В хлещущие струи втиснулся Асталлас.

— Конец, — выдохнул он, подсекая удар. — Вдвоем… Хана, братец!

— Hе с-сы… — на большее дыхания не хватило. Острие орочьего меча взрезало плечо. Он с проклятием нырнул вперед, обрушил клинок наискось.

Когда он вернул телу равновесие, рядом уже никого не было. Асталлас лежал у него под ногами — неподвижно, лицом вниз. Он невольно замер на миг, а когда понял это — мгновенно изумился тому, что еще жив.

А еще через долю мгновения увидел, почему.

Он был один, а перед ним стояли четыре уродливых фигуры. Один из орков пошатывался, держась не столько за меч, сколько за распоротую руку, но прочие были вполне в форме. Они медленно осознавали, и на кривых рожах проступали гримасы, заменявшие улыбки. Они знали, что эльф не убежит. Они не торопились.

Время растянулось, он слышал, как капли врезаются в плоть густой листвы. И звуки сплелись в дивную гармонию: он даже отвлекся — гроза, тьма и миг до смерти… Он быстро улыбнулся и перенес вес на правую ногу: один прыжок, два удара, если повезет — три…

Два шлепка слились в один: он понял, что их было два лишь потому, что двое из стоявших перед ним орков синхронно свалились в мокрую грязь. У одного — он успел увидеть — под кадыком возник мгновенно наконечник стрелы.