Колин Уилсон - Башня

– Сними сандалии и прикоснись ногами к песку, – велел старец.

Найл так и сделал.

Надо же! Ноги ступили на идеально ровную поверхность.

Когда он по ней ходил, у него и тени сомнения не возникало, что это песок, настолько натурально тот смотрелся.

– Ты, наверное, великий чародей, – произнес негромко Найл.

Собеседник покачал головой.

– Никакой я не чародей. – Он кивком указал на берег. – И это вовсе не колдовские чары. Все это называлось в свое время панорамной голограммой. Когда люди еще жили на Земле, это был обычный аттракцион в детских парках.

– Ты знаешь что-то о той поре, когда люди были хозяевами Земли? – затаив дыхание спросил Найл.

– Я знаю о ней все.

– А сам ты один из древних людей? Старец покачал головой.

– Нет. По сути, меня здесь нет вообще, в чем ты убедишься, если попробуешь до меня дотронуться.

Он протянул руку. Когда Найл попытался ее сжать, пальцы прошли насквозь, ничего не ощутив.

Однако юноша ничуть не встревожился. Улыбка у старца была такой располагающей, а манеры такие открытые и естественные, что бояться его, очевидно, совершенно не было причины.

– Но ты, наверное, очень стар?

– Отнюдь. Я гораздо младше тебя. По сути, мне от роду лишь несколько минут. – Старец улыбнулся растерянности юноши. – Не беспокойся. Все разъяснится по порядку, должным образом. Хотя думаю, прежде чем начать, нам надо будет перейти наверх.

Найл бросил смятенный взгляд на небо. А оно истаивало на глазах.

Вместо него проступили очертания белого, слабо фосфоресцирующего купола.

Там, где виднелись уходящие вдаль утесы, теперь плавно круглились стены башни. Не было уже и покрытого морскими травами камня, а был просто гладкий табуретик из светлого дерева. Старец сидел на таком же.

В остальном, это округлое помещение казалось пустым, за исключением столпа в самом центре, устремленного из пола в потолок. Однако поверхность колонны была не ровной, а плавно переливающейся, словно там, внутри неспешно клубился дым.

Старец поднялся.

– Ну, что, хочешь, пойдем со мной? Он приблизился к столпу и исчез в нем, попросту истаял. Но откуда-то изнутри, из-под дымчатой поверхности донесся его голос:

– Шагай, как я.

Послушавшись, молодой человек почувствовал, как белый туман окутал его и повлек вверх. Секунда, и Найл с легким толчком остановился.

– Теперь еще раз шаг вперед, – послышался голос.

На миг Найлу показалось, что он стоит под ночным небом.

Над головой виднелась луна, звезды, вокруг безмолвно раскинулся город пауков.

Вон оно, метрах в двухстах, здание с черным фасадом – обиталище Смертоносца-Повелителя.

Различались даже бойцовые пауки, застывшие на страже возле входа. Но когда, шагнув вперед, Найл протянул руку, то наткнулся на стекло.

Оно было таким прозрачным, что совершенно не отражало света, наполняющего помещение. Найл указал на бойцовых пауков.

– А им нас оттуда видно?

– Нет. Свет может проникать в эти стены, но обратно не выходит.

Помещение было уютно обставлено мебелью, в целом похожей на ту, что во дворце у Каззака.

Кресло и диван обтянуты гладким черным покрытием, похожим на кожу, на полу мягкий черный ковер. Необычным было лишь устройство – большой черный короб, стоящий возле прозрачной стены. На его скошенной лицевой части находилось подобие окошка из матово-белого стекла.

Многочисленные кнопки, рядком идущие сверху вниз, чем-то напоминали загадочную машину, которую Найл некогда обнаружил в пустыне.

– А это еще что такое? – поинтересовался юноша.

– Самый ценный здесь предмет. Он один стоит больше, чем весь этот город.

– А что он делает?

– Для начала, он создает меня. Найлу вспомнились легенды о сотворении мира, что в детстве рассказывала мать.

– Это… бог? – спросил он робко, сам стесняясь своего вопроса.

– Ну, нет. Это всего-навсего машина.

– А я думал, создавать может только бог.

– Не совсем так. Ты же создаешь меня. Утверждение было настолько нелепым, что Найлу оставалось лишь сидеть, вытаращив глаза.

– Я реагирую на твои вопросы и ответы. Даже моя внешность заимствована из твоей памяти.

Найлу потребовалось время, чтобы все это осмыслить.

– А башня?

– Эту башню создали люди, прежде чем оставить Землю. Вначале здесь предполагалось создать музей – место, где воссоздается история планеты и человеческого общества. Когда строительство уже близилось к концу, людям стало известно, что Земле предстоит пройти через хвост огромной радиоактивной кометы.

– А что такое комета?

– Сейчас покажу. Смотри.

Не успел старец договорить, как небосвод на глазах изменился.

Полная луна превратилась в узенький месяц-серпик, зависший над силуэтами зданий.

Неожиданно преобразились и сами здания. Их окна наполнились светом, а фасады тех, что выходят на площадь, заиграли фонарями подсветки.

А на южном небосклоне, прямо над главным проспектом, распустил космы мохнатый огненно-белый султан света, отягченный в нижней части зеленоватым, светящимся наконечником.

Это чем-то напоминало застывший росчерк падающей звезды. Найлу много раз доводилось видеть их в пустыне, но то, что показалось сейчас, было огромных размеров и висело неподвижно.

– Комета Опик, – пояснил старик. – Голова у нее тысяча двести миль в диаметре, а кома – оболочка, окружающая ядро, – пятьдесят тысяч миль в поперечнике. Хвост длиной более семи миллионов миль.

Она, кстати, не такая грозная, как кажется. Голова у нее состоит из крохотных частичек, в основном, не больше песчинки.

Даже врезавшись в планету напрямую, она не наделает серьезных разрушений. Но Опик явилась откуда-то из-за пределов Солнечной системы и несла мощный заряд радиации, то есть содержала вещества, способные погубить все живое.

У людей оставалось около года, чтобы приготовиться к эвакуации – вынужденному переселению.

Больше ста миллионов человек – подавляющее большинство жителей – отбыли на гигантских космических транспортах. Но прежде чем уйти, они достроили эту башню – для той эпохи, когда люди вернутся. Найл сокрушенно покачал головой:

– Я мало что понимаю.

– Вот для этого и выстроили башню, чтобы люди будущего могли уяснить всю картину.

– Боюсь, я какой-то непрошибаемый болван, – вздохнул Найл.

– Нет, неправда. Твой ум способен вмещать ничуть не меньше, чем разум создателя машины, Торвальда Стиига. Только Стииг давным-давно умер, и тебе попросту трудно понять его язык.

– Но ты же сам сказал, Стииг – это твое имя.

Старец улыбнулся.

– У меня есть право зваться этим именем. Я – все, что осталось от разума Стиига, – он указал на черный короб. – Видишь ли, в комнате меня, по сути, и нет. Я нахожусь внутри этого компьютера. На самом деле, ты говоришь не со мной, а с ним.