Василий Головачев - Настоящая фантастика – 2015 (сборник)

Он-то клюнет. Я так понимаю, мадам по-любому в проигрыше.

– Нет. Она дарит людям крылья, этот проект стоит все тот же миллиард. Взамен мы гарантируем ей сохранность шедевров, они останутся в семье.

– Какой-то круговорот миллиардов в природе… Ничего не понимаю.

– Вы просто должны подать им на блюдечке наш с вами проект…

Мадам Гогенска

В восемь у меня завтрак – два яйца, сваренных всмятку, и чашка крепкого кофе. Кофе я привезла с собой. Знаете, это важно – не в семь пятьдесят и не в восемь ноль пять, а именно в восемь. Две-три минуты отклонения выбивают меня из колеи на весь день и вызывают головную боль. Я люблю точность.

В городе странный сладковатый запах жареного масла – где-то работает маслобойка. Нет, говорят – «Коксохим»… нужно поставить фильтры на заводские трубы, и немедленно! Моя коллекция ароматов включает триста запахов, для Z я выбираю теплые древесные ноты – хочется играть на скрипке. Мой парикмахер будет к девяти, он пунктуален и никогда не опаздывает. В десять тридцать прием в мэрии. А пока хочу пройтись по проспекту. Здесь все изменилось – на тех фото, что есть у меня, проспект совсем иной.

Заметила много бабочек в городе, мотыльков. Их специально разводят? Не думаю. В городе, обласканном солнцем, бабочки как узор основной ткани – голубой, горчичной, зеленой с переливами.

Всю жизнь мечтала увидеть эту реку.

Она передо мной, и точно такая, как я представляла ее себе. С гребнем в волосах.

Говорят, человек умирает не от голода или жажды, он умирает от страха, который проникает внутрь. Если я… не сумею… я имею в виду, вдруг что-то пойдет не так… я переписала завещание, там все, что хотела сказать. Все разом.

Этот полет я совершу вместе со всеми, кто пытался взлететь до меня, и неважно, какие крылья были у них и какие будут у меня. Я чувствую всех вас в своей груди.

Все получится, я крепкая старушка – девяносто два ни за что не дашь. Зеркало ведь не врет. И зубы все свои – желтые и кривые. Нос, конечно, вырос за последние десять лет, но он никогда и не был маленьким.

Что он там говорит? Неловко, право, как же зовут парня, Кость, Коста, Костас… Константин!

– Константин, задерните штору, яркий свет царапает мне кожу. Спасибо. Знаете, сколько человек погибло в авиакатастрофах за все годы полетов?

– Если брать за критерий количество летных часов, на которые приходится одна авиакатастрофа, вероятность человеческих жертв составит…

– Всех погибших легко подсчитать, но кому нужна конкретная цифра.

Никому. У него короткие брюки и старомодный пиджак с лацканами, а может, уже новомодный с лацканами. Ему стоит знать – я не верю во всякую чепуху, что вталкивают в нас с детства, – будто человек не может летать.

– Коста, иногда люди вываливаются из развалившегося на части самолета и сыплются прямо с неба. И даже если бы это была всего одна жизнь! Система спасения в самолетах не предусмотрена.

Каждый должен иметь чертов шанс, разве я не права? В двадцать первом веке у нас все еще нет чувства защищенности, вы понимаете, о чем я…

Я смотрю Косте в глаза – а он неплохой парень. Он предлагает силовые крылья каждому пассажиру.

– Я изучила ваш план, лохмокоты – это…

– Промышленный планктон – инструмент для достижения цели. Нельзя испечь хлеб, не вырастив пшеницу и не добыв огонь.

– Под хлебом вы…

– Роботизация пространства вокруг Земли, мы сможем летать.

Он говорит, и я ему верю…

Наверное, появление промышленного планктона[12] в пространстве Земли было неизбежным. Питаясь энергией технозон, микроорганизмы мутировали, заняв то равновесное переходное состояние, когда стирается грань между формами «живой-неживой», словно перетекает, сочится «живое» в «неживое», и наоборот. Энергия может быть живой. Миллиарды лохмокотов (так он назвал отдельную единицу промышленного планктона) уже не живые организмы в том понимании, в котором их воспринимали всегда. Но и не нанороботы. Это живая энергия, соотношение между частотами колебаний внутри которой позволяет ей существовать в границах какой-то одной системы.

Согласна – новый аршин для измерения дороги Человечества, оно таки думает о развитии собственных душ.

– Лохмокотами можно управлять?

– А для чего мы здесь. – Он пожимает плечами. – Есть интеллект-ось.

Что мир? Всего лишь среда обитания. Параметрическое пространство с тремя осями, вдоль которых отложены показатели окружающей среды, распределенные по линии, плоскости и объему. Где человек, как в клетке за прутьями этих осей, муха в паутине множества режимов: температурного, давления, кислотности, силы тяжести, напряжения полей… а еще – в сети техногенной среды, инфомира, который создал человек. Этот мир должен иметь свой техногенный фон, это точно. Есть еще одна ось, на которой отложен показатель интеллектуального параметра, означающий способность человека контролировать все остальные параметры по всем осям.

– Весь мир – у нас в голове, это мы его создали, вытянули все оси своей жизненной среды из себя. Как вытянем крылья.

Я слушаю внимательно, хотя со стороны кажется, что я смотрю в окно. Он рассчитал необходимое городу количество лохмо. Создал колонии лохмо в разных точках города, их семь. Составил программку, которую «подсадил» к планктону, последние полгода она собирала, шифровала и создавала для каждой единицы планктона уникальный идентификатор – каждый лохмо помечен.

– А программный модуль для анализа и управления инфостроем планктона – вот он, посмотрите, на острове, видите?

Обнесен забором. Мои колонии там. Они невидимы, неслышимы, не ощутимы. Но они там. Готовы к действию.

Он думает, что я смотрю в окно.

– Рассматривайте промышленный планктон как фактор трансформации. Фактор среды. Логической среды[13].

Я выстроил математически точную схему равномерного заполнения пространства мутировавшим лохмо – каждая единица настроена в пределах какой-то одной системы – либо себя самой, либо всей системы планктона в целом, превращая все вокруг в лого-среду. Она способна создавать дополнительное пространство при взаимодействии с человеческим мозгом. Алгоритм расчета нестандартен и требует применения нестандартных матриц, я говорю о вневременных матрицах, о цементировании пространства – это состояние, не имеющее ничего общего со временем. Я создал матрицу страха. Программный модуль для управления инфостроем планктона использует ее в нужный момент. В момент падения.