Джон Робертс - Дикая орда

Оба воина двигались с большой осторожностью: каждый успел распознать манеру боя другого, понять, что перед ним - противник опытный и опасный. Правда, Конан не забывал и другого: его цель - не только выжить, но и произвести впечатление на Бартатую. Схватка обещала затянуться надолго. Конан не сомневался в своей победе, но нужно принять в расчет и публику. Кофиты, аквилонцы или отчаянные рубаки-ваниры с увлечением следили бы за поединком двух мастеров, так по-разному вооруженных, долго прощупывающих и изучающих друг друга, прежде чем сойтись в смертельной схватке. Но толпе степняков-наездников подобное зрелище скоро наскучит, а Конан этого не хотел. Поэтому он намерено сменил тактику. Пока что преимущество противника заключалось в том, что он выбрал оружие как для нападения, так и для защиты. Прошедший сотни кровавых стычек варвар знал, как с этим справиться. Когда туранец предпринял очередную атаку, киммериец отпрянул чуть назад, словно застигнутый врасплох. Затем вцепился зубами в пику примерно посредине древка и, поднажав, переломил пополам.

- Он сдается! - возмущенно заорали кочевники. - Он сдался на милость победителя и сломал свое оружие! Прикончи его!

Но Конан отнюдь не собирался сдаваться. В левой руке он сжимал часть пики с наконечником, в правой - тыльный край древка со стальным шаром. Теперь у него имелось короткое колющее копье (такие встречаются у кушитских племен) и легкая палица. Это, конечно, не настоящая булава, но ее вполне хватит, чтобы размозжить голову незащищенному шлемом противнику. Конан скользнул вперед и выбросил копье на нижнем уровне. Враг тут же отреагировал и опустил щит. Тогда Конан замахнулся, чтобы нанести туранцу удар палицей по голове. Противник явно забеспокоился. У Конана появилось неожиданное преимущество: прямо в разгар схватки он умудрился сменить и оружие, и тактику боя. Это выводило из равновесия куда сильнее, чем ранение или увечье.

Туранец понимал, что надо спешить. Для гирканийцев в этом поединке он безусловный фаворит. Но он был опытным воином и не мог недооценивать противника. Здесь, в шатре кочевников, он встретил врага такого опасного, с какими ему прежде дело иметь не доводилось. Оставалось надеяться только на силу клинка и крепость щита.

Издав леденящий кровь воинственный клич, он ринулся в атаку и попытался одним ударом раскроить Конану череп. При этом он сознательно приоткрыл бок теперь противнику проще простого садануть ему пикой по ребрам. К таким рискованным приемам воин привык. Но Конан не воспользовался столь соблазнительной возможностью. Вместо этого он со змеиной ловкостью скользнул на колени и волчком крутанулся по земле. Туранец по инерции рванулся вперед и упал. Прежде чем он успел подняться, над ним уже возвышался великан варвар. Молниеносный удар стальным шаром в локтевой сустав парализовал руку, и туранец выронил саблю. Другой удар, в плечо, сделал бесполезным щит. Конан перекатил врага на спину и приставил копейное жало туранцу к горлу.

- Убей его, - велел Бартатуя, когда смолкли восторженные вопли.

Конан отвел оружие и дал знак своему поверженному противнику, чтобы тот убирался поскорее из шатра. Когда туранец вышел, Конан обратился к кагану ашкузов:

- Зачем?

- Как это зачем? - опешил Бартатуя. Лицо его побагровело при виде неповиновения. - Какой же воин оставляет в живых побежденного врага?

- Когда на меня нападают ни с того ни с сего, - рассудительно ответил киммериец, швырнув обломки пики обратно в корзину, - я убиваю без колебаний! Но зачем убивать прекрасного фехтовальщика, который и бился-то со мной только потому, что оба мы - пленники вождя, любящего потешные поединки?

Пока ошеломленный Бартатуя приходил в себя, киммериец подошел к нему и сказал:

- А теперь я воспользуюсь твоим предложением и немного подкреплюсь. Этот бой был тяжелее, чем первый. - С этими словами он налил полный кубок вина и залпом осушил. Потом взял горсть изюма и кинул себе в рот. Гирканийцы уставились на варвара, как будто в шатре возник демон из преисподней.

Бартатуя разразился веселым смехом:

- Этот человек превзошел все ожидания. Такую дерзость прощают только придворному туту. Пойдешь к нам в шуты, Конан?

- Я - воин, - повторил киммериец. - Дай мне работу воина, и ты узнаешь, чего я стою. А шуты - те, кто использует людей не по назначению.

Несколько мгновений стояла мертвая тишина. Наконец Бартатуя промолвил:

- Хорошо... Только это еще нужно доказать, Ну, что будем делать, друзья мои?

- Он говорит, будто неплохо владеет мечом, - подал голос старший из двух вождей, сидящих по обеим сторонам от Бартатуи. - Пусть докажет это! Дай ему меч и выстави против него другого фехтовальщика.

- Да будет так! - сказал Бартатуя. - Иди и выбери себе меч, чужеземец.

Конан подчинился. В корзинах было много мечей из разных стран. Варвар предпочитал длинные прямые клинки, которыми сражаются северные племена, но кочевники принесли лишь восточные, кривые. Наконец Конан отыскал вендийский меч с прямым клинком. Рукоять, конечно, коротковата для здоровенной лапы киммерийца, но можно обхватить ее поудобнее, заведя большой палец за гарду. Клинок широкий, но легкий и немного изогнутый. В настоящей битве Конан вряд ли бы стал сражаться таким мечом. Но если теперешний противник без доспехов, вполне можно попробовать...

- Введите следующего! - крикнул Бартатуя.

В шатер вошел Рустуф. Он не стал тратить время на цветастую брань и отборные проклятия, а сразу пошел к корзине и вернулся с кривым иранистанским мечом. Лезвие было заточено лишь по одному краю, гарда овальная и плоская. Длинную рукоять можно держать как одной, так и двумя руками.

- Начинайте, - приказал Бартатуя.

Бойцы повернулись друг к другу. Рустуф тут же повел сложную атаку, нанося удары то сверху, то снизу. Конан ловко отбивал их, потом контратаковал. Рустуф отступил, чтобы расширить пространство для боя, и отражал удары широким основанием клинка, Иранистанский меч был не слишком-то приспособлен для такой техники зашиты, но хороший фехтовальщик всегда управится с любым клинком.

Конан широким шагом пошел в наступление и сделал резкий выпад - прямо в голову козаку. Рустуф успешно парировал и нацелился Конану в грудь. Киммериец уже привычно отражал выпады снизу, сам при этом атакуя по верхнему уровню. Но тут Рустуф ударил совсем низко и зацепил киммерийца по колену, пролив первую в этом сражении кровь.

- Ха! - ухмыльнулся козак. - Я не такой беспомощный пацан, как те двое, а, киммериец?

- Береги дыхание, козак, - коротко бросил Конан.

Они снова принялись за дело, и некоторое время под звон клинков двигались то в одном, то в другом направлении в пределах отведенного им пространства. Каждый из бойцов то отступал, то переходил в наступление. Один раз Рустуф прижал Конана к столу, и клинки скрестились у горла киммерийца. С нечеловеческим усилием Конан оттолкнул козака и... мечи вновь замелькали в воздухе, как языки сцепившихся насмерть змей.