Владимир Перемолотов - Тесные контакты четвертого рода

Люди стояли на высоком берегу и смотрели, как за рекой начинается новая полоса поваленного леса. За спиной осталась зелень, а тут похозяйничал огонь и враг.

— А если это засека?

— Да какая засека? В засеке смысл и аккуратность, а тут… Вон, поломано все…

— Не топором — колдовством…

Люди заговорили разом, вычерпывая из себя страх. Все ведь думали об одном и том же: тот, кто сделал это с матерым лесом, не постесняется сделать это и с теми, кто пришел посмотреть на все это.

— Да что тут было-то? — не скрывая удивления, спросил неизвестно кого Винтимилли.

— Черт прошел, — ни мгновения не сомневаясь, отозвался Средний Брат Терпий. Сказал он это сквозь зубы, словно не говорить хотел этими словами, а плеваться. — Ибо сказано: «След его горе, след его печаль, след его беда!»

Он смотрел на другой берег из-под ладони, словно ждал подвоха оттуда, от поваленных и расщепленных стволов.

— Да мы, монах, до беды еще не дошли… — ухмыльнулся Однорукий.

— Погоди, — отозвался Брат по Вере, правильно уловив в его голосе насмешку. — Погоди, дойдешь…

Удар обрушился на корабль внезапно. Мы словно в гору врезались, или, может быть, в гигантскую теннисную ракетку, что держал в руках местный великан. На теннисную ракетку это было даже больше похоже больше, чем на гору. Меня швырнуло вперед, ремни нехорошо захрустели, но уже через мгновение я перестал думать о том, выдержат ли они или нет. Пульт клацнул клавишами у самого носа, и меня отбросило назад. Приборная доска стала последним, что я увидел в корабле. Свет погас, но не успели глаза привыкнуть к темноте, как над головой затрещало, брызнули искры, до боли в глазах осветившие внутренности модуля, и на наши головы обрушился поток чего-то кислого и мерзкого на вкус. Темнота. Снова вспышка. Фонтан искр обжег щеку. Чен в волнении закричал что-то по-китайски и в следующее мгновение под шипение, смешанное с грохотом, корабль стал разваливаться на части. Несколько трещин рассекли темноту вокруг нас, полыхнуло и растеклось по стенам оранжевое пламя. Потом где-то внизу гулко взревело, я почувствовал еще один удар, во рту стало кисло, и я с облегчением понял, что сработала система спасения экипажа.

В одно мгновение мир вокруг стал больше, шире, прозрачнее. Его теперь не ограничивали стены корабля и, наблюдая, как куски модуля, обгоняя меня, валятся вниз, я, еще не осознав, что происходит, подумал, что зря Чен ругал древность модуля, напрасно. Скорее всего, система оповещения оказалась права на счет ракет, ибо объяснить наше положение чем-либо другим было трудно. Кто-то же нас сбил. И вряд ли стрелой или копьём.

Неожиданность происходящего настолько выходила за рамки здравого смысла, что я не чувствовал для себя никакой реальной угрозы. Все произошло так неожиданно, так быстро, что страх еще не успел родиться.

В ушах свистел воздух, подо мной вращалась чужая земля, на которой нас наверняка ждали неведомые ракетчики, оснащенные высокоточным оружием, а мысль как привязанная крутилась вокруг одного — кто же это так с нами?

Аборигены исключались. За последние пару дней мы вполне представляли уровень здешних технологий и понимали, что серьезнее камнемета тут военной техники нет. Оставались космические пришельцы, но сам факт того, что система оповещения идентифицировала ракету, говорил не в их пользу. Вряд ли пришельцы из невообразимых космических далей стали бы лупить по нам из земного оружия. Разве что из глубокого уважения…

Так что по всему выходило, что стреляли свои, земляне.

Кто? Зачем? Почему?

Мысли эти пронеслись в одно мгновение, оставив в душе ощущение того, что неприятности только начинаются.

Мы неслись вниз, земля летела навстречу, а страх ледяным комком отставал и висел где-то в полуметре над затылком. Кроме этого движения ничего в мире, не происходило. Но должно было произойти. Модуль нам с Ченом еще должен был.

Я проводил взглядом кусок обшивки, из которого фонтанировала, застывая на воздухе, струя пирофага. Над головой раздался щелчок и еле слышный за воем ветра свист — раскрылся жесткий парашют-крыло и я перестал быть игрушкой в ладонях ветра. Чуть в стороне, метрах в двухстах, я увидел второй парашют. Чен.

Теперь неведомые враги видели нас. Мы перестали быть для них кусками обшивки.

Вертя головой, я каждую секунду ожидал на земле стартовой вспышки и новой ракеты. Страх, наконец, появился и холодным ручейком скользнул вдоль спины. Уцелеть после взрыва модуля было не мудрено — система защиты постаралась за нас, а тут мы были открыты не только всем ветрам, но и всем ракетам. Если после модуля они примутся за нас….

То, что они больше не палили по нам, внушало надежду. Я приободрился, страх схлынул нервной дрожью.

Глупых вопросов типа, откуда тут ракеты никто не задавал. Понятно откуда — от верблюда. Гораздо интереснее было подумать о том, почему доброхоты ограничились одной ракетой.

Сверху мне было видно, как Чен вертит головой. Вряд ли его мысли были веселее моих.

Куски железа и пластика растворялись на фоне зелени, становясь невидимыми. Там, на земле, было по-прежнему тихо. Ракетчики то ли стеснялись, то ли ждали когда мы подлетим поближе.

Ветер настойчиво толкал нас в сторону от металлической громады. Теперь её было видно и невооруженным глазом. Ни о какой посадке речи тут не шло. Обломок корпуса, головная часть просто воткнулся в землю, словно брошенный кем-то нож. Вокруг гигантского обломка все было сожжено и искорежено. Я профессионально подумал, что если у этого леса найдется собственник, то он может вчинить немалый иск владельцам груза и быть уверенным, что любой суд встанет на его сторону, едва только посмотрит, во что превратился лес.

Каким он был совсем недавно я увидел посмотрев за реку.

Зелень там перекатывалась волнами, то темнея, то светлея. Что-то там вроде бы шевелилось, но слишком высоко еще было, да и далековато…

Обломки улетели вниз и в сторону. На фоне земли, точнее, зелени я ничего не мог разглядеть, но вдруг над нашими головами полыхнула тусклая вспышка. Гром метнулся от облаков к земле и обратно. Ага! Дождались! Теперь долгов у модуля перед нами не было. До Чена было метров пятьдесят. Я услышал крик товариша.

— Аварийный буй пошел! Нам везет.

В нашем положении сказать так мог только оптимист. Повезло, скорее бую. Он уходил в небо, а мы летели вниз к реке и берегу, усеянному поваленными друг на дружку стволами. Оттуда поднимался запах воды, гнили, потревоженной земли и пепла.

И все-таки рано Чен за нас радовался.