Геннадий Прашкевич - Шпион в Юрском периоде

Он произнес это тоном, не оставлявшим сомнений: он все знает о моем вчерашнем приключении.

— Ты всегда должен быть в форме, Герб. Наши поездки, как правило, будут связаны с санитарным контролем города. Чтобы ты не задавал лишних вопросов, объясню кратко и ясно: мы отслеживаем все передвижения и действия моргачей. Запомни: моргач — это жаргонное словечко, в обществе пользоваться им не рекомендуется. В Итаке не любят напоминаний о несчастье, постигшем город. Есть другой, более удобный термин: колонисты. Это те, кто в свое время не уберегся от болезни Фула. Да, да, от болезни Фула! Она названа так в честь нашего доктора, первым выделившего ее возбудителей. Санитарная инспекция выделила колонистам особый район, но ты же понимаешь, больные люди не всегда могут отвечать за свои поступки. Бывает, что они бегут с выделенной им территории. Наше дело — водворять их на место, чтобы не повторилась трагедия прошлых лет, когда Итака потеряла чуть не треть горожан. Комбинат “СГ” вкладывает колоссальные средства в борьбу с болезнью Фула. Следить за передвижениями колонистов — совсем не последнее дело. Болезнь Фула разносят именно они.

Я кивнул.

— Тебе все понятно?

Я кивнул.

— Район, выделенный для колонистов, это Старые дачи. Весь этот квартал охраняется. Имей это в виду, чтобы не нарваться на пулю.

Я кивнул.

Старые дачи.

Я прекрасно помнил этот район.

Песчаный берег, за ним мелкая бухта. В тихой рощице стоял бревенчатый дом старого Флая. Много позже на отмель, запирающую бухту, выбросило ночным штормом шхуну “Мария”. В отлив по известным нам, мальчишкам, бродам мы пересекали почти всю бухту из конца в конец. Туристы диву давались, видя торжественно шествующих через бухту мальчишек…

— Получается, что я не просто водитель?

Санитарный инспектор удивленно вскинул брови. Кажется, его забавляла моя тупость. Он начинал доверять мне.

— Если дела пойдут на лад, получишь желтую форму.

Я с трудом удержался от улыбки. Больше того, я сумел проявить искреннюю признательность. Желтую форму!.. Черт побери!.. Санитарный инспектор остался доволен моим восторгом, а я, обрадованный перспективой, тормознул перед костелом на Святой площади.

Отсюда, с холма, была видна почти вся Итака.

Низкая, каменная, на удивление серая, она уныло расползлась по плоскому песчаному берегу. Цветные дымы лениво стояли над многими трубами, отчетливо несло химией. Даже океан, плоский, усмиренный, запертый в мелкой бухте кривыми Узкими косами, казался здесь химически обесцвеченным.

Я снял унылую панораму вшитой в отворот рубашки камерой. Этого никто не мог увидеть, мне просто надо было поворачиваться куда надо. Таким образом в мой обзор попала массивная глыба розоватого гранита.

Памятник?

Ничего такого тут раньше не было.

Я притормозил. По граниту было выбито:

НАШЕМУ БЭДУ

9

За два дня в санитарную инспекцию поступило двенадцать вызовов.

Семь из них оказались ложными, и забавно, что почти все они пришлись на мое дежурство, будто кто‑то проверял мою реакцию. А вот Габеру и Фрайдхальману, здоровенному шведу, не интересующемуся ничем, кроме пива и гоночных машин, пришлось поработать. Покуривая в гараже, я, кстати, раскрутил историю “нашего Бэда”, в чем мне немало помог хмурый старший механик.

В любое время дня и ночи полицейского Бэда Стоуна могли оторвать от обеда и поднять с постели, если у кого‑то возникало подозрение, что в полученном им пакете заключена пластиковая бомба, а автомобиль, оставленный на улице, начинен взрывчаткой. Рискуя жизнью, Бэд Стоун проверял содержимое подозрительных пакетов и разбирался, чем начинены подозрительные машины.

Рано или поздно Бэд Стоун должен был попасть в госпиталь.

Он туда и попал. Правда, причиной оказалась не пластиковая бомба.

Бэд Стоун был гурманом и все свободное время проводил в “Креветке”. Он обожал морскую кухню. В процессе очередной трапезы он почувствовал себя плохо. Прибывший врач определил все признаки активно развивающейся болезни Фула. Естественно, Бэда отправили в изолированный бокс. Два дня мужественный полицейский обдумывал случившееся, а на третий, видимо, осознав, какую грозную опасность он представляет для города (и не желая, видимо, превращаться в моргача), умудрился открыть окно и выбросился с седьмого этажа.

“Нашему Бэду” — начертали на гранитной глыбе патриоты Итаки.

На фотографиях (старший механик показал мне старую газету) Бэд Стоун выглядел как профессиональный боксер — простоватое лицо, рослый, крепкий, прекрасно сложенный. Не знаю почему, но Бэд заинтересовал меня. Что‑то стояло за его историей.

Улучив момент, я попросил санитарного инспектора Сейджа оставить за мной машину на воскресный день.

— Чем думаешь заняться?

— Рыбалкой.

— Вот как?

— Люблю подкормиться рыбкой. А океан под боком.

Он внимательно взглянул на меня:

— Собираешься рыбачить один?

— Да нет. Разыщу химика Хоукса. Знаете его? Такой шумный толстяк из последнего набора.

— Еще бы не знать, он здесь не в первый раз, — хмыкнул Сейдж. — Но как‑то я не замечал у него интереса к рыбалке.

— Попробую его увлечь.

— Действительно, почему не попробовать? — загадочно согласился Сейдж. — Правда, Хоукс — большой болтун. Забавно, — покосился он на меня, — о чем болтают такие люди, как Хоукс? Знать его знаю, но понять могу не всегда.

Я поддержал игру:

— Послушать не сложно.

— Ну что ж, — похоже, я впрямь нравился Сейджу, — ты, кажется, тянешь на прибавку, Герб.

— Спасибо.

— Получи пропуск у Габера. Пропуск на побережье, просто так туда не проедешь. А на самом побережье не отключай радиотелефон. Мало ли, когда ты мне понадобишься.

Я понятливо кивнул.

И подумал, что ему плевать на то, понадоблюсь я ему или нет.

Просто ему хотелось знать, о чем болтают на досуге его бывший соавтор и нынешний личный водитель. С помощью портье я узнал телефон Хоукса.

— Герб! — ликующе прохрипел он в трубку. — Я прекрасно устроился!

— Я тоже не жалуюсь.

— В каком баре?

— Я предпочитаю уединение, Брэд. Волны, живая рыбка… И чтобы никто не дышал в затылок… Говорят, Итака славится рыбой.

— Возможно, так было когда‑то, — насмешливо фыркнул Хоукс. — Но вот пикничок на песке — идея! — Он вдруг загорелся: — Нужна какая‑то снасть!

— Старик Флай сохранил, наверное, не только воспоминания.