Реконкиста (СИ) - Вереснев Игорь
Глава 6. Илга Кайруне-Силантьева. Сторож небрату моему
Конфликт с Верховным Сумматором возник не на пустом месте. Началось всё в конце снежного января 2574 года. Илге, только-только осваивающейся в роли члена Совета Земной Федерации, позвонил отец.
— Дочь, тебе бы лучше прилететь к нам. Незамедлительно.
Томас Кайрус — человек серьёзный, раз позвал, не объяснив причину, значит причина и впрямь веская. Чрезвычайная, вернее сказать. Поэтому Илга подчинилась буквально: вызвала служебный глиф и помчала из Москвы на Южный Урал, в егерский пункт «Тёплый ручей».
Синоптики не преувеличивали, снега действительно навалило изрядно. Снежностью зима грозила превзойти ту, что случилась два года назад, накануне Большого Блэкаута. Деревянный частокол вокруг егерского пункта тонул в сугробах, между пакгаузами, где хранился корм для подопечного зверья, пришлось пробивать настоящие тоннели.
Томас Кайрус встречал дочь прямо у двери глифа. Едва с приветствиями и объятиями было покончено, Илга спросила:
— Что случилось?
— Пошли, покажу, чтобы меньше рассказывать, — старший егерь махнул рукой в сторону ворот. — Ты как раз вовремя прилетела.
Ворота в заборе были чуть приоткрыты, снегоход не проедет, но человек мог протиснуться. Шагов за двадцать Томас Кайрус поменял шаг с обычного на охотничий, ступая так, чтобы и снег скрипел тише. Обернулся к дочери, предупредил вполголоса:
— Ты только не пугайся.
Выросшая среди егерей Илга ходить умела так же бесшумно как отец. Впрочем, далеко идти не пришлось. Старший охотовед остановился, не дойдя до ворот, осторожно заглянул в створ. Отступил в сторону, дёрнул подбородком: смотри, мол. Хорошо, что предупредил не пугаться, иначе Илга обязательно вскрикнула бы, а так лишь подалась назад невольно.
Перед воротами на прочищенной в снегу широкой тропе сидели три собарса: матёрый самец и две самки. Никогда прежде Илге не доводилось видеть этих крупных свирепых хищников так близко. Отсутствие в руках ружья с анастезирующими иглами заставляло ощущать себя почти голой. Однако испугалась она не за себя и отца.
Рядом с хищниками стояла незнакомая девушка. Меховые унты, синяя синтоновая куртка, капюшон откинут, длинные русые волосы ниспадают на спину. Роста незнакомка была выше среднего, но и собарс мог похвастаться выдающимися размерами среди своих сородичей. Запрокинутая вверх голова его была вровень с лицом девушки. Та неспешно почёсывала горло зверюги, самое нежное местечко, где светло-жёлтая шерсть брюха острым клином сходилась к скошенному подбородку. И собарс — о чудо?! — не пытался откусить ей руку, не рычал, не скалил зубы. Напротив, громко утробно мурлыкал.
Самки наблюдали за происходящим с заметной ревностью. Вот младшая, — опыт работы с собарсами подсказывал Илге, что возраст её года три-четыре, — не удержалась, легла на брюхо, подползла к девушке, ткнулась лобастой головой ей в бёдра. Незнакомка пошатнулась, но устояла. Засмеявшись, вынула из кармана куртки свободную руку, принялась гладить шалунью между округлыми стоящими торчком ушами. Не забывая при этом почёсывать горло вожака прайда.
Ошарашенная Илга повернулась к отцу, прошептала:
— Кто это?
— Не знаю, — так же шёпотом ответил он.
Илга ещё больше округлила глаза.
— Откуда она взялась здесь?
— С неба свалилась. Пошли, расскажу.
Солнце поднималось к зениту, и егеря были заняты повседневными трудами. Похожий на сказочный терем сруб, служивший обитателям «Тёплого ручья» жилищем, в такое время дня пустовал как обычно. Отец с дочерью расположились на первом его этаже, в столовой — разговору никто не помешает. От предложенного гуляша Илга отказалась, — для завтрака поздно, для обеда слишком рано, — согласилась лишь на чашечку капучино. Себе старший охотовед заварил крепкий чай, сел напротив дочери. Внимательно посмотрел в глаза. Хоть внешностью Илга скорее пошла в мать, которую почти не помнила, они были очень похожи: стойкостью, упрямой бескомпромиссностью, умением идти до конца, докопаться до самой сути. После смерти Романа дочь сравнялась с отцом и в жёсткости, требовательности — к себе в первую очередь.
— Три дня назад она здесь появилась, — начал рассказ Томас Кайрус. — Марыся как раз собралась подкормку для зайцев везти. Загрузила короба снегохода, открыла ворота, а там… правильно, собарсы, та троица, которую ты видела. Стоят и таращат на неё свои жёлтые зенки. Марыся у нас девушка не робкого десятка, но штанишки от неожиданности едва не намочила. Бросилась назад в терем, благо, время обеденное, мужики все на месте. Пока мы ружья похватали, во двор высыпали, собарсов и след простыл. А у ворот на снегу лежит эта девица. Лежит и смотрит на нас. Голая.
— Голая?!
— Да, полностью голая, ни одежды, ни обуви. Мороз не так, чтобы сильный был, пятнадцать градусов, но всё же.
— Вы врача вызвали?
— Так не потребовался врач. Мы её сразу в медпункт, диагноста включили. Обморожений нет, сильного переохлаждения тоже. Все показатели в норме, а что в ступоре — так то от стресса. Кто б на её месте дара речи не лишился? Собарсы её на спинах несли по очереди. Я по следу их прошёл, поглядел, прикинул. Они через каждых сто метров остановки делали и согревали её собой, — ложились по бокам, прижимались и грели. Потом дальше несли. Так прямо к воротам и доставили.
— Не может такого быть! — не удержавшись, заявила Илга.
История выглядела фантастической или сказочной. Собарсы, превосходившие свирепостью любого из земных хищников, не поддавались дрессировке.
Отец согласился с репликой дочери:
— И я себе так же твердил под нос, пока по следу шёл. Да что там, ущипнул себя пару раз, чтобы проснуться. Но не сон это, нет. Явь.
— Ты нашёл, откуда они её принесли?
— Нашёл. Никаких следов, кроме собарсьих, там не было, но отпечаток, где она в сугробе лежала, сохранился частично. Собарсов целый прайд кружил вокруг неё, но близко подходить зверюги не решились. Потом вожак оставил при себе двух самых сильных самок, остальных отправил восвояси. Вырыли девчонку из сугроба и понесли. Вот такая история. Понятное дело, свалилась она не с неба.
— Её сбросили с автограва… Явно рассчитывая, что в живых она не останется, — пробормотала Илга.
Прежде сама мысль о преднамеренном убийстве человека человеком вызвала бы отторжение. Но Большой Блэкаут продемонстрировал, — да, такое возможно даже во второй половине двадцать шестого века. Пришельцы играючи сдёрнули с человечества белые одежды культуры и воспитания, и под ними оказался всё тот же дикарь, тысячи лет строивший цивилизацию на крови своих собратьев.
— С автограва, — Томас Кайрус кивнул. — Но кто это сделал, почему, откуда прилетал, нам не узнать. Мы-то думали, что девочка отлежится, отоспится, очухается и сама расскажет. Не тут-то было. Очухалось она и впрямь быстро, но оказалось, что ничего не помнит. Не только имя своё забыла, но вообще всё, что человека от зверя отличает. Вернее, не то, чтобы насовсем забыла, память при ней осталась. Но словно кто-то препону у неё в мозгах поставил. Покажешь, как ложку держать — вспоминает. Как из тарелки есть, из кружки пить, в унитаз нужду справлять, одеваться. Даже шкафом-гардеробом пользоваться заново научилась, — видела, какую одёжку себе смастерила? Кстати, шкаф у нас теперь есть, Игнат, новенький наш, в прошлом году приволок. Вот, пригодился.
Старший охотовед замолчал, допил остывающий чай. Покосился на кухонный автомат, — не заварить ли ещё чашку? Передумал, продолжил рассказ:
— История на этом не закончилась, как ты понимаешь. На следующее день, пока мы дружно чесали репы, пытаясь понять, что происходит, собарсы вновь в гости пожаловали. Проведать свою подопечную, так сказать. Визита такого мы не ждали, ясное дело, в егерском пункте только Марыся и Игнат оставались. А эти в ворота скребут, рычат! Молодая самка через частокол перескочила — никогда прежде такого не случалось! Пока Марыся соображала, что делать: стрелять или в тереме забаррикадироваться и меня вызывать, «найдёныш», которую Игнат как раз гардеробом пользоваться заново учил, во двор выскочила и прямиком к собарсам! Ворота открыла, гладит, пузики зверюгам чешет. Тут и Марыся осмелела, синтетического мяса притащила. Покормили зверюг, те помурчали, поластились и ушли по своим делам. Вчера история повторилась, — понятно, что я более с «Тёплого ручья» ни ногой. Сегодня ты сама видела.
