Евгений Гуляковский - Чужие пространства
Нет ничего хуже полной неизвестности. Илен не знала, где находится, не знала, что ее ждет, и лишь догадывалась - за всю эту, предоставленную в ее распоряжение роскошь придется платить, и платить недешево. Она не могла простить себе собственной глупости! Молодая женщина металась по своей роскошной тюрьме и вспоминала, как нелепо попалась, как бездарно позволила себя провести!
Пять дней ее носило в открытом море после черной бури. Ей не удалось наладить передатчик. Когда она окончательно простилась с надеждой на спасение и в отчаянии сидела на краю скалы, из-за ближайшего обломка вынырнула лодка с четырьмя гребцами. Ей даже в голову не пришло, что на планете могут быть другие люди. Она сразу решила: это Игорь. Она не знала точно, сколько людей прилетело на второй шлюпке, и, забыв обо всем, бросилась к своим "спасителям".
Даже когда не увидела в лодке ни одного знакомого лица, она ничего не поняла, не приняла никаких мер предосторожности. Гребцы молча причалили, а затем в воздухе мелькнула сеть... С ней обращались как с неодушевленным предметом.
Перенесли на борт лодки, напоили каким-то зельем. Проснулась она уже в этой комнате.
Ей иногда удавалось разобрать за стеной гортанную непонятную речь, на которой переговаривались между собой прислужницы. Но, войдя к ней, они умолкали.
Она давно потеряла счет часам, дням, неделям, не знала, когда здесь наступает ночь. В ее комнате не было окон, только лампы, постоянно льющие дымчатый свет.
Ей казалось: больше она не вынесет.
Прислужницы, словно выполняя некий ритуал, склонялись в поклоне, меняли еду и питье на столе, наливали горячую воду в небольшую ванну и молча исчезали.
Когда, заледенев от ярости и тоски, она начинала беспрестанно барабанить в дверь, всегда был один результат: дверь открывалась, входили прислужницы, все повторялось. Лица у этих молодых женщин казались высеченными из камня, ни проявления досады или неудовольствия, ни шепота, ни вздоха - ничего.
Однажды она заставила их сменить пищу двести восемьдесят раз подряд и все эти перемены походили друг на друга как две капли воды. Наконец, сдавшись, она рухнула на постель и пролежала неподвижно, наверное, целые сутки. Время остановилось.
Если бы у нее были часы! Часы казались ей порой самым желанным предметом в мире.
Однажды, когда она лежала, уставившись остановившимся взглядом в противоположную стену, мертвое лицо одной из фресок ожило. Приподнялись веки, и в узких прорезях глазниц сверкнули живые человеческие глаза - за ней наблюдали! Это маленькое открытие показалось ей чрезвычайно важным хотя бы потому, что не укладывалось в доведенный до кретинизма ритуал подачи пищи.
Она ничем не выдала себя, вовремя отведя взгляд, но с этой минуты внимательно следила за всеми барельефами, в изобилии украшавшими стены ее темницы.
Глаза больше не появлялись. Однажды она попробовала, встав на стул, дотянуться до фрески, но ей это не удалось. Когда проснулась, стул исчез, и вместо него появилась скамья, прикрепленная к полу.
Но вот настал день... Без всякого знака с ее стороны двери распахнулись.
Четыре прислужницы внесли и разложили на постели довольно сложный наряд, ничем не похожий на рыжие бесформенные бурнусы, скрывавшие фигуры ее обходительных молчаливых стражей. Знаками ей предложили переодеться и оставили одну. Она безропотно подчинилась с единственной целью - изменить хоть что-нибудь в окружавшем ее чудовищном однообразии. Сердце молодой женщины тревожно билось.
Это переодевание могло означать лишь одно - перемену в ее судьбе. Пытка неизвестностью заканчивалась.
Пустынники выполнили все условия договора. Хенк ничего другого и не ждал, но я все время опасался какого-нибудь подвоха до той самой минуты, пока в прибрежной деревне мы не выменяли, по совету Прора, оставшихся после битвы хрумов на плоскодонное гребное судно.
Якорь подняли на борт, взметнулись весла, и темное пространство моря поглотило нас. На берегу не было никакого движения, никто не пытался нас преследовать.
С каждым взмахом весел мы глубже погружались в ночь. Через час пришлось остановиться и подождать восхода первой луны, чтобы не натолкнуться в полной темноте на один из многочисленных плавучих камней. Все наше судно целиком было выдолблено из такого же легкого, ноздреватого, но достаточно прочного камня. Мы старались держаться ближе к берегу. Его извилистая линия оставалась для нас основным ориентиром.
- Нужно спешить, - прошептал Прор, наклоняясь ко мне. - Мы слишком надолго застряли в этих проклятых песках, и у тебя почти не осталось времени.
- Сколько до халфу?
- Четыре луны. Сам праздник длится двенадцать лун, и в любой из этих дней она может умереть.
Обстоятельства складывались так, словно кто-то специально нанизывал их на невидимую нить, замедлявшую наше продвижение вперед.
То весло сломалось, и пришлось приставать к берегу, чтобы сделать новое.
То кончились запасы питьевой воды, и мы несколько часов потеряли на побережье в ее поисках.
Был лишь один способ ускорить наше движение, один-единственный способ. Я все еще сопротивлялся давлению, толкавшему меня к губительному решению. Но кольцо жило, трепетало на руке и в сознании возникали насмешливые чужие слова: "Давай, давай.
Сиди здесь, жди восхода луны. Может быть, в эту минуту женщина, доверившаяся тебе, беспомощно бьется в руках палачей". Затем появлялись картины, яркие цветные картины, ввергавшие меня в оцепенение. Наконец в один из таких моментов я ослабил контроль, и судно, словно само собой, двинулось в темноте, с приподнятыми веслами, огибая невидимые скалы. Вода забурлила за бортом.
Послышались удивленные возгласы гребцов. Я успокоил их и, уже не сопротивляясь, еще больше усилил давление. Впервые кольцу удалось выполнить мое личное желание.
Я знал, что теперь уже все равно, что я окончательно пропал и не остановлюсь ни перед чем, чтобы спасти Илен.
Опять я чувствовал себя ничтожной маленькой пешкой на поле чужой игры.
Вначале у меня еще была надежда о помощью хитрости, ограниченно используя мощь кольца только против магии, добраться до храма и отыскать скрытую в нем силу, способную противостоять Аристарху... Я даже толком не знал, что она собой представляла, эта сила. Энергию в чистом виде? Оружие? Еще одно кольцо?
Неважно.
Сейчас она стала для меня недоступной.
Я сжег за собой все мосты, нарушил все законы Адры, я шел напролом и надеялся лишь на чудо - успеть спасти Илен до того, как последует расплата. Я не знал, какой она будет. Скорее всего, Аристарх управлял этим миром не сам, а через своих адептов. Именно поэтому я пока еще жив. Возможно, в конце концов меня превратят в раба того самого кольца, которое я использовал сейчас в своих личных целях. Но, видимо, на этот раз меня попросту уничтожат. Дважды, в двух разных кругах, слуги Аристарха безуспешно пытались сделать из меня покерного исполнителя своих планов. Больше они не станут со мной возиться. Меня ожидала мучительная и окончательная смерть без права на возвращение. Я приму ее как должное. Я заблудился в переплетении чужих пространств, я устал от их холодного дыхания. А судно все ускоряло ход...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});