Майкл Муркок - Ледовая шхуна

Внимательно посмотрев на жену, Янек нахмурился. В этот момент Манфред шутливо приветствовал его.

- Твоя жена цела, Янек, если это тебя интересует. Несомненно, тебе важно узнать, что случилось с нею после того, как ты оставил ее одну на мостике.

Арфлэйн взглянул на Рорсейна:

- Как вы узнали об этом?

Манфред улыбнулся.

- Я забрался на снасти, капитан. Оттуда открывался чудесный вид, я заметил все, но никто не видел меня.- Он вновь повернулся к Янеку: - Капитан Арфлэйн спас жизнь Ульрике, так же, как и кузен Уркварт, убивший кита. Может быть, вы поблагодарите их, милорд?

- У меня сломаны ноги,- произнес Ульсенн.

- Благодарю вас, капитан Арфлэйн,- впервые заговорила Ульрика. Ее голос слегка дрожал, видно, она еще не совсем оправилась от шока.-Кажется, у вас вошло в привычку спасать Рорсейнов.

Слабо улыбнувшись, она повернулась к Уркварту.

- Благодарю вас, Длинное Копье, вы - храбрый человек. Вы оба - храбрые люди.

Ее взгляд, обращенный к мужу, был преисполнен презрения. Янек резко бросил:

- Нас ждет корабль, который отправляется домой.- Он кивнул головой.-Пойдем, Ульрика.

Она послушно шагнула за мужем. Арфлэйн шагнул к ней, но Манфред Рорсейн сжал его плечо.

- Она его жена,- мягко, с полной серьезностью в голосе произнес он.

Арфлэйн попытался освободиться, но юноша добавил:

- Вне всякого сомнения, вы больше всех уважаете древние законы, капитан Арфлэйн?

Арфлэйн сплюнул на лед.

Глава 7

ПОХОРОНЫ НА ЛЬДУ

Лорд Рорсейн умер в их отсутствие, его похороны состоялись двумя днями позже.

В этот же день хоронили Бренна, хозяина "Нежной девчушки", и Хебера, первого офицера ледовой яхты. По городу двигалось сразу три похоронных процессии. Арфлэйн принял участие в похоронах Рорсейна, которые представляли собой красочный и торжественный ритуал. Впереди процессии ехали черные сани, запряженные волками в траурных попонах. На корме саней стоял богато разукрашенный гроб с телом лорда Рорсейна. За гробом следовали Манфред Рорсейн и Ульрика в санях, также запряженных волками. Чуть поодаль шли остальные члены семей Рорсейнов и Ульсеннов. Янек Ульсенн был еще слишком слаб, чтобы принять участие в похоронах.

Арфлэйн, подавленный смертью Бренна и Рорсейна, с мрачным видом сидел в санях в конце процессии. На нем был траурный плащ из черной тюленьей кожи с пришитым к нему гербом Рорсейнов,

Траурная процессия медленно двигалась по льду. Высоко в небе плыли белые облака, закрыв собой солнце. Шел легкий снег.

Наконец показалась и сама могила. Она была высечена во льду. Рядом с ней сверкали на дневном свете сложенные друг на друга ледяные блоки. Большой подъемный ворот, с помощью которого эти блоки извлекали на поверхность, своими распорками и качающейся петлей напоминал виселицу. Тишина нарушалась лишь легким стоном ветра.

Рядом с могилой неподвижно стоял человек. Это был Уркварт, пришедший на похороны своего отца с гарпуном в руке. На его голове и плечах лежал снег, еще больше увеличивая его сходство с подданным Ледовой Матери.

Лицо Уркварта выражало какую-то особую смесь скорби и гнева.

Снег покрывал гроб, холодный ветер развевал плащи и рвал капюшон с головы Ульрики. Манфред, чья сломанная рука висела на перевязи под плащом, с помощью мальчишки лет пятнадцати перерезал упряжь и передал волков стоящим наготове слугам. Затем он, Арфлэйн и еще четверо мужчин столкнули тяжелые сани в могилу.

Мгновение, словно нехотя, сани покачались на краю могилы и, соскользнув, рухнули вниз. Четверо мужчин подошли к ледяным блокам и молча стали закидывать ими могилу. Их опередил Уркварт, впервые оставивший свой гарпун и сбросивший первый блок. Он стоял сжав губы, с горящими глазами. Подождав какое-то время, он поднял гарпун и пошел прочь от могилы.

Почти час потребовался, чтобы насыпать ледяной холм и водрузить над ним флаг Рорсейнов. Собравшиеся вокруг склонили головы, когда Манфред Рорсейн, помогая себе здоровой рукой, взобрался на вершину погребального холма.

- Сын Ледовой Матери возвращается в ее лоно,- начал он.- Она дала ему жизнь, она же и забрала ее. Но он будет вечно жить в ледовых залах ее покоев. Ибо вечны те, кто приходит к ней. Вечная, она объединяет мир, где не будет ни времени, ни движения, ни желаний, ни разочарований, ни гнева, ни радости. Да присоединимся все мы к ней! - В его чистом, ясном голосе слышалось воодушевление. Склонившись на одно колено, Арфлэйн повторил за ним последнюю фразу. Его примеру, правда, с меньшей страстью в голосе, последовали и остальные мужчины.

Глава 8

ЗАВЕЩАНИЕ РОРСЕЙНА

Арфлэйн, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой ощущал чувство вины, возникшее у Ульрики Ульсенн в связи со смертью ее отца. Именно благодаря ее с Манфредом настойчивости злосчастная экспедиция состоялась в тот самый день, когда умер Рорсейн.

Арфлэйн понимал, что невозможно винить ее в том, что она так быстро уверилась в скором выздоровлении отца. Действительно, не существовало никакого логического объяснения, почему он сдал так быстро.

Возможно, что сердце, на которое он никогда не жаловался, отказало сразу же после того, как он продиктовал свое завещание. Его должны были вскоре огласить в присутствии Арфлэйна и близких родственников покойного. Пётр Рорсейн умер в тот момент, когда кит атаковал их яхту, спустя несколько часов после разговора с Арфлэйном.

В приемной, примыкающей к кабинету отца, сжав губы и обхватив руками подлокотники кресла, ждала Ульрика Ульсенн. Рядом с ней сидели Арфлэйн и Манфред Рорсейн. Тут же, на приподнятых в изголовье носилках, лежал муж Ульрики. Стены маленькой комнаты покрывали охотничьи трофеи Петра Рорсейна. Затхлый запах, исходивший от голов животных, был неприятен Арфлэйну.

Дверь в кабинет открылась, и Стром, маленький сморщенный человечек, исполняющий обязанности душеприказчика покойного, молча пригласил их пройти в соседнюю комнату.

Наклонившись, Арфлэйн и Манфред подняли носилки с Янеком и последовали за Ульрикой Ульсенн.

Кабинет напоминал каюту корабля, хотя свет исходил не из иллюминаторов, а от тусклых ламп на потолке. Стены от пола до потолка были заняты шкафами. В центре стоял большой стол желтой кости, с куском тонкого пластика на нем. Пластик был покрыт коричневыми, словно нанесенными кровью, надписями. Концы его загибались, свидетельствуя, что свиток развернули буквально несколько минут назад.

Когда Манфред Рорсейн сел за стол, старик покинул комнату.

Вздохнув, Манфред принялся читать завещание, нервно постукивая пальцами по столу. Оглашением должен был заняться Янек Ульсенн, но лихорадка, последовавшая за несчастным случаем, еще не отпускала его. Он лишь сейчас смог приподняться с носилок, наблюдая за кузеном взглядом, исполненным злобы и беспокойства.