Евгений Лукин - Сталь разящая

В центре большого круга золы горел аккуратный костерок. Возле него, чуть присев, стояли друг против друга двое мужчин и, играючи, ломали хворост. Делали они это так: один брал средней толщины жердь и внезапно кидал ее другому. Тот, ни разу не поддавшись на ложный выпад, ловил ее раскинутыми руками, и там, где его пальцы смыкались в кулак, жердь с хрустом ломалась. Видимо, какая-то особая хватка, позволяющая дробить хворост одной рукой. Хворост, ключицы, ребра…

Первый нагнулся за очередной жердиной, но, увидев Седого зверя, выпрямился. В благоговейном изумлении он смотрел, как мимо него проводят косматого после бега благородного гиганта.

– А вот паука тебе железного за пазуху! – насмешливо крикнул ему второй. – Все равно ведь не обернусь!..

Но он все-таки обернулся. И точно так же замер, увидев Седого, – красивый ладный парень с запекшейся раной во весь лоб. Влад уже видел однажды это лицо, только тогда оно было залито кровью и исковеркано звериной ликующей радостью.

Он поспешно отвел глаза, не дожидаясь, когда нечаянный знакомец переведет взгляд со зверя на владельца, и прошел вслед за Чагой в конец балки, где они стреножили и принялись развьючивать животных.

– Зря мы сюда пришли, – сказал Влад.

– Ночью уйдем, – хмуро ответила Чага и, видя, что он нагнулся за гребнем, быстро наступила на костяной инструмент. – Не прикасайся!

– Почему?

Чага исподлобья смотрела мимо Влада, туда, где горел костер и вскрикивал ломаемый хворост.

– Они с юга, – сказала она. – У них мужчины зверей не вычесывают.

– Я на место положить хотел, – объяснил Влад.

– Вообще не прикасайся!

– Что? Так строго?

– Я же тебе говорю: они с юга! – злобным шепотом произнесла Чага. – Увидят с гребнем, поступят как с женщиной!..

20

Стареющий высокий мужчина со шрамом на левой щеке шел по испятнанной солнцем балке, направляясь к их костерку. Чага и Влад видели, как его остановил парень с запекшейся раной во лбу и начал что-то горячо доказывать. И, хотя в сторону новоприбывших не было брошено ни единого взгляда, оба почувствовали, что речь о них. Точнее, о Седом.

Высокий слушал, нахмурившись, потом неопределенно качнул пегой головой и двинулся дальше. Парень с явным вызовом бросил ему в спину негромкий, но, надо полагать, язвительный вопрос. Высокий обернулся и смерил сопляка презрительным взглядом.

– Лоб залечи, – низко проклокотал он. – А потом будешь Армаю советовать…

Подойдя, присел у костерка на корточки. Помолчали.

– Меня зовут Армай, – ворчливо представился он, обращаясь в основном к Чаге.

– Я слышала о тебе, – почтительно отозвалась она. – Меня зовут Чага. Его зовут Влад.

Вздернув седоватую бровь, Армай еще раз оглядел Влада.

– Совсем не слышит? – спросил он.

– Слышит, – сказала Чага. – Понимает не все.

Армай кивнул.

– Плохо. – Он взял не глядя толстую хворостину и рассеянно сломал ее одной рукой. Бросил оба куска в костер.

– Я знал Имку, – неожиданно сообщил он. – Чуткая была. Металл за день слышала. Девчонка еще, а уже Мать семейства…

Влад покосился на Чагу и увидел, что она слушает Армая с величайшим изумлением. А тот, не замечая, продолжал:

– Да… Ваши тогда кочевали в верховьях Большой реки. Если бы Имка захотела уйти к нам, я бы отнял у нее камни. Но она не захотела… Как она погибла?

Чага потупилась.

– Влада оглушил металл, – запинаясь, проговорила она. – Я осталась с ним, а остальные ушли вперед, и там их прижало к роще.

Она умолкла. Армай тоже молчал. Ребристая от мышц рука, дрогнув, потянулась за следующей хворостиной. Влад с боязливым уважением смотрел, как толстые, чуть ли не квадратного сечения пальцы смыкаются на хрупкой коричневой палке, готовясь безжалостно ее перекусить.

– Стальная птица, – процедил Армай, и Влад вздрогнул. – Говорят, что их насылают Приручившие металл. Вранье! Молодые закон забыли: стариков оставляют в степи, а зверей им не дают. Потому и металл поднимается, и стальные птицы падают! Последний год живем… На западе разоренные земли, на севере разоренные… Кто уцелел, бежит сюда… Ты должна знать Камаха.

– Я его знаю, – тихо сказала Чага.

– Вчера он ушел к озерам. С ним всего три человека, и он родственник Имки, он должен вас принять. – Армай помолчал и вдруг спросил, глянув пристально из-под тяжелых бровей: – Ночью бежите?

Чага быстро опустила голову, но Влад все же заметил, как сильно она побледнела.

– Да, – еле слышно сказала Чага.

– Постарайтесь к утру добраться до озер, – сказал Армай, поднимаясь. – Своим я запрещу, но тут еще два семейства, и им ваш зверь тоже нравится. – Он снова помолчал и заговорил с горечью: – Раньше так не было. Раньше, если кто нападал на слабое семейство, против него вся степь поднималась. Забыли закон…

Чага и Влад долго смотрели ему вслед. Фыркали звери, трещал костер.

– Ты ему веришь? – тревожно спросил Влад.

– Старый дурак! – с неожиданной яростью бросила Чага. – Имка у него чуткая была! Да она нас чуть ли не каждый день металлу подставляла!..

– Погоди, Имка – это Мать?

– А то кто же! – От бешенства на смуглых щеках Чаги проступил румянец. – Дряблая матка! Дура! Да если бы не она!..

– Успокойся, – попросил Влад. – Не знаю, как у вас, а у нас о мертвых плохо не говорят.

Он выбрал хворостину потоньше и, взяв ее посередине в хитро сложенный кулак (не зря он наблюдал за Армаем), нажал. М-да… С тем же успехом он мог сжимать ее до вечера. А если рывком? Нажал рывком и чуть не сломал палец. Криво усмехнулся и перехватил хворостину в обе руки.

– Не вздумай ломать об коленку! – быстро предупредила Чага.

– Ладно, – сказал Влад. – Не буду.

Сломал на весу и бросил половинки в костер.

– А ночью они за нами не погонятся?

– Побоятся, – сказала Чага. – Ночью один металл хорошо видит…

По балке гуляли сквозняки, растопыренные солнечные пятна шарили вокруг неярко горящего костра, то ощупывая невзначай обнаженный бицепс Влада, то украдкой оглаживая серебристый бок Седого…

Потом к ним подошла Мать одного из семейств, довольно молодая женщина с властным грубоватым лицом, и заговорила с Чагой. Предложила два мешочка соли, если Седой покроет одну из их самок. Чага согласилась, и Седого увели на случку.

– А вернут? – с сомнением спросил Влад.

– Конечно, вернут, – сказала Чага. – Мы же не в степи.

Влад вздохнул.

– Не надо было сюда сворачивать.

– Я не собиралась! Просто нас заметили!

Да-да, силуэт всадника на холме, сменившийся ритм бега…

– Чага, а от кого мы убегали?

Она отвернулась и с озабоченным видом принялась развязывать мешочек, как бы желая проверить, хороша ли заработанная Седым соль. Мешочек почему-то никак не желал развязываться. Влад уставился на ставшие вдруг неумелыми пальцы Чаги, и его наконец озарило.