Евгений Загданский - Прыжок в бессмертие
- Тед,. дай мне выпутаться из беды. Я жду Майкла.
- Через пару дней Майкл будет у тебя.
В динамике что-то щелкнуло, и голос Росси затих. Майкл удивленно смотрел на отца, а у Блека был смущенный вид человека, случайно подслушавшего чужой разговор. Не сказав больше ни слова, Манджак ушел к себе за стеклянную дверь, развернул какие-то чертежи и углубился в расчеты.
В тот же вечер информационный центр Байлоу передал по радио Манджаку, что в одном из русских журналов было опубликовано несколько строк о работах интересующего его Сварога. Редакция журнала сообщила своим читателям о симпозиуме по вопросам герoнтологии и гериатрии, проведенном в Советском Союзе.
В своем выступлении Николай Сварог сделал сообщения о двух принципиально новых работах института. Его сотрудникам удалось провести уже несколько опытов по замене "больных" и "стареющих" клеток новыми, жизнедеятельными. По мнению Сварога, эти опыты могут проложить новое направление в борьбе за продление жизни человека. Второе открытие было осу.ществлено непосредственно под его руководством. В обезьяньем заповеднике ученому удалось, не прибегая к какой-либо операции, помощью созданного им аппарата перенести из памяти человекообразной обезьяны в память дикой ее сородички некоторый опыт, полученный первой обезьяной за долгие годы дрессировки.
Из краткого сообщения о выступлении Сварога Манджак не мог понять, использовал ли он обезьян-близнецов, у которых чрезвычайно похожее биологическое строение мозга, или же нашел какое-то оригинальное решение, позволяющее значительно увеличить масштабы опытов и производить "пересадку сознания" из одного мозга в другой, независимо от родственных отношений животных.
Манджак всегда ревностно следил за работой Сварога. Они оба вот уже много лет пытаются проникнуть в одну из самых сокровенных тайн природы. Оба с необычайным упорством про.убывают ступени в отвесных скалах, ведущих к научному открытию. Их обоих подстерегают одинаковые опасности: узкие горные тропинки, темные провалы ущелий и грозные лавины обвалов. И если в молодости Манджак был доволен тем, что у него есть опасный соперник по ту сторону океана, соперник, который побуждал его быстрее двигаться к цели, то теперь он думал уже несколько иначе. Он становился более расчетливым, ему было жаль непродуктивно расходуемых сил и безвозвратно потерянного времени,
У Манджака в комнате в одном из старых журналов хранился портрет Сварога. В дни "больших раздумий" Манджак доставал этот портрет, ставил его на письменный стол и сидел так часами, обдумывая решение интересующих его задач. Ему хотелось знать, как в том или ином случае поступил бы Сварог.
Ему нравилось открытое, умное и волевое лицо его противника. И даже косой шрам через весь лоб. Манджак чувствовал, что и Сварог все время думает о нем. Не мог не думать. Длительное время они шли рядом в изучении тайн клетки, почти параллельно ставили бесконечное множество экспериментов, изучая биохимическую и электромагнитную природу работы мозга. Судя по сообщению журнала, Сварог вырвался вперед к так называемой "пересадке сознания". А он, Манджак далеко оставил своего противника в работах по "воссозданию организмов". Но так ли это? Может быть, Сварог пытается решить "проблему бессмертия" каким-либо иным путем? Отдает ли себе отчет этот человек в последствиях своей работы? Хорошо бы поговорить обо всем с Кроуфордом и Росси. Этим людям он верит Кроуфорд еше и до сих пор переживает свое участие в создании первых атомных бомб. Он вместе с Оппенгеймером отказался сотрудничать с Теллером и не стал работать над водородной бомбой. А Росси... Кажется, нет человека, у которого совесть ученого говорила бы столь внятно и властно, как у Росси.
Этот случай с девочкой... Пусть Майкл соберет всю необходимую информацию об этом ребенке. Снимет послойную запись электромагнитных связей нейронов мозга девочки. Кто знает?
Во всяком случае, воссоздать ребенка в биологическом и интеллектуальном отношении - задача, безусловно, более легкая. Майклу нужно будет рассказать только, как обращаться с этой аппаратурой.
Манджак не удивился, когда к нему вошел Майкл. Он уже неоднократно замечал, что в определенных условиях его мысли передаются сыну. Майкл стал у двери, ожидая, что ему скажет отец. Однако, не выдержав паузы, начал первый:
- Я, может быть, во многом не прав... Мне еще многое неясно. Но я хотел бы...
--- Увы, мне кажется, что нам с тобой придется вместо дискуссии сделать кое-какие реальные шаги,- сдержанно возразил ему Манджак.
- Ты имеешь в виду мою поездку в Буэнос-Айрес?
- Завтра утром здесь будет самолет. Тебе предстоит вместе с доктором Росси провести не совсем обычную работу...
- Ты не будешь возражать, если со мной на континент полетит Блек?.. У него мотор... Ему так и не удалось починить его...
- Чем скорее он уберется отсюда, тем лучше...
Манджак сделал резкий жест рукой и тем самым дал понять, что он ничего не желает слышать об, этом Блеке. До поздней ночи он объяснял сыну принцип одной из своих ранних работ.
Ему удавалось в тот период создать специальный препарат, который мог заставить организм полностью заменить больной орган здоровым. Им были проделаны опыты с восстановлением больных почек, больной селезенки... Принципиально этого можно добиться и с митральным клапаном сердца. Пусть он все расскажет Росси и под его руководством попытается воссоздать у девочки митральный клапан.
Чем больше вникал Майкл в планы отца, тем ярче горели его глаза, тем скорее хотелось приступить к.делу, тем сильнее сжималось сердце от страха перед неведомой силой, скрытой в "комплексе Манджака",
КОЛЛЕКЦИЯ РОСОЙ
Отодвинув тяжелые шторы, Росси широко распахнул окно.
В комнату ворвался холодный влажный воздух весеннего вечера. С минуты на минуту может приехать Майкл. Сумеет ли он чем-либо помочь? Не напрасно ли возлагают на него надежды?
После неожиданного визита к Солидад Росси не спал два дня и две ночи. Он понял: если ему не удастся спасти маленькую Джен... если Солидад потеряет своего ребенка, он навсегда потеряет Солидад. Это он прочел в ее глазах. Но что он мог сделать? Во все концы мира, всем своим знаменитым коллегам, с которыми он уже несколько лет создавал программу для универсального электронного консилиума, он направил пространные телеграммы. Он просил дать ему средство, которое помогло бы изгнать из костей ребенка проклятый стронций, средство, которое не убило бы и без того чрезвычайно слабое сердце девочки.
Байлоу обещал Солидад щедро финансировать все работы по борьбе со стронцием. Это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что без серьезных затрат рассчитывать на скорый успех было невозможно; плохо потому, что интерес Байлоу к проблеме стронция не случаен. Значит, он будет поддерживать курс, который приведет еще десятки тысяч людей к этой страшной болезни...
А может быть еще хуже. Газеты писали о подземных городах, сооружаемых Байлоу. Не рассчитывает ли он, что созданное Росси средство понадобится для избранных, которые уцелеют после атомного фейерверка? Впрочем, Росси старался отогнать прочь мысли о Байлоу. Он сейчас заставлял себя думать об одном - как спасти Джен. Неужели все его коллеги, живущие в Америке, Африке, Европе.. Неужели они не смогут спасти одну девочку?.. Как часто судьба человека зависит от судьбы многих...
Холодный ночной воздух незаметно заполнил всю комнату.
Росси закурил сигарету и подошел к окну. Громадный диск луны, разделенной узкой полоской облака, повис над самым горизонтом.
Где же этот Майкл? Тело от усталости словно набито ватой. Глаза смыкались.
Неожиданно для себя Росси подумал о том, что солидарность между людьми-это не пустая фраза, выдуманная досужими проповедниками. Может быть, не следовало бы сейчас об этом задумываться. Но он никогда не был властен над своей памятью. Он не умел забывать. Еще в студенческие годы Манджак не раз говорил ему: "Хорошая память - это не только преимущество, это еще и непрерывный источник страданий". Вот и сейчас Росси под влиянием ночного холодка и этой громадной луны вспомнил давно прошедшую ночь. Ночь, о которой он думал каждый раз, когда оказывался на развилке жизненных дорог. Да, это было тяжелое время... Время испытаний огнем... Росси помнил, как он, распростершись ниц, прижался щекой к земле и уловил далекий нарастакнщй гул. Огненно-желтый шар, показавшийся на горизонте луны, изрезали черные зубцы трав. Нужно было крепко сцепить зубы, чтобы не дать им волю, чтобы они не запрыгали в такт бешено колотящемуся сердцу. Лежавший рядом с ним человек не мог совладать с собой, мелкая дрожь била все его тело.
"Неужели это когда-нибудь кончится?" - в свистящем шепоте его вопроса не было надежды. Так иной раз люди по привычке, почти механически произносят слова, которые давно потеряли для них всякий смысл.
