Урсула Ле Гуин - Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий

— Друг мой, любовь моя, — сказал он.

Он взял ее за руку. Они сели рядом и разделили сначала приготовленное ею мясо, а немного позже — свой сон.

Чем дальше они шли на запад, тем суше становилась земля и тем прозрачнее был воздух. Несколько дней Эстрел вела их на юг, чтобы обойти местность, которая была — а может быть, уже и не была — территорией диких кочевников, Всадников.

Фальк доверял ее интуиции. Не имея ни малейшего желания повторить свой печальный опыт встречи с баснассками. На шестой день их путешествия к югу они пересекли холмистую местность и вышли на сухое возвышенное плато, ровное и безлесное, всегда продуваемое ветром.

Во время дождя овраги наполнялись стремительными потоками, но на следующий день снова высыхали. В летнюю пору это была полупустыня, и даже весной это было довольно унылое место.

На своем пути они дважды проходили мимо древних развалин, просто холмов и курганов, но все они были объединены пространственной геометрией улиц и площадей.

— В пористом грунте вокруг было полно черепков посуды, осколков цветного стекла и пластика. С тех пор, как здесь жили люди, прошло двадцать три тысячелетия. Эта обширная местность, пригодная сейчас только под пастбище для скота, больше уже никогда на осваивалась после расселения людей среди звезд, точная дата которого не была известна из-за тех отрывочных и фальсифицированных записей, которые еще сохранились.

— Трудно представить себе, — заметил Фальк, — что здесь когда-то играли дети, женщины развешивали выстиранное белье. Все это было так давно!

Они вышли к окраине второго из погребенных городов.

— Это было в другую эпоху, которая от нас гораздо дальше, чем планеты, вращающиеся вокруг далеких звезд.

— В Эпоху Городов?

Эстрел кивнула.

— В Эпоху Войн. Мне не доводилось слышать рассказы об этих местах ни от кого из моих соплеменников. Наверное, мы зашли слишком далеко на юг и направляемся к Южным Пустыням.

Они изменили свой путь и пошли на запад и чуть-чуть к северу. На следующее утро они вышли к реке с быстрым и бурным течением, оранжевой от мути и ила. Она была неглубока, но перейти ее было сложно. Они провели целый день в поисках брода.

Места на ее западном берегу были еще более засушливыми. Они наполнили свои фляги водой из реки, и поскольку вода была всегда у них в избытке, то Фальк почти не обратил на это внимания. Небо теперь было чистое, и солнце сияло весь день.

Впервые за сотни пройденных миль им не нужно было бороться с холодным ветром, и они могли спать в сухом и теплом месте. Весна быстро надвигалась на эту землю. Перед зарей ярко блестела утренняя звезда, и прямо у их ног распускались дикие цветы. Но после того, как они пересекли реку, им за целых три дня не повстречалось ни родника, ни ручьев.

На переправе Эстрел подхватила простуду. Она не жаловалась, но уже не могла идти так же быстро, как раньше. Лицо ее казалось изнуренным.

Затем у нее началась дизентерия. В тот день они рано сделали привал и разбили лагерь. Эстрел лежала у костра, и на ее глазах были слезы. Фальк неловко пытался ободрить ее, взяв ее руки в свои ладони. Ее лихорадило — руки и лицо пылали.

— Не прикасайся ко мне, — прошептала она. — Нет, нет. Я потеряла его… Что же мне теперь делать?

Только теперь он увидел, что цепочки и нефритового амулета на шее у нее не было.

— Я, должно быть, потеряла его, когда мы переходили реку, — сказала она.

Она старалась овладеть собой и позволила ему взять себя за руку.

— Почему ты не сказала мне об этом раньше?

— Разве это что-нибудь изменило бы?

Ему нечего было на это ответить.

Она немного успокоилась, но он все же чувствовал ее подавленное лихорадочное беспокойство. Ночью ей стало хуже, и к утру она совсем раскисла.

Она не могла есть, и хотя и мучилась от жажды, ее желудок не принимал крови кролика. Это было все, чем он мог ее напоить. Он уложил ее поудобнее, насколько это вообще было возможно, и, взяв пустые фляги, направился на поиски воды.

Вокруг на много миль простиралась бугристая местность, покрытая жесткой травой, испещренной полевыми цветами и жалкими кустарниками, вплоть до самой кромки горизонта, подернутой маревом. Солнце пекло нещадно в небесной вышине, степные жаворонки заливались.

Фальк шел быстрой ровной походкой, сначала уверенной, затем упрямой. Он зашел довольно далеко — сначала на север от их стоянки, затем на восток. Влага от прошедших на предыдущей неделе дождей ушла глубоко в почву, и нигде не было видно ни ручейка. Делая круг назад с востока, он с беспокойством искал стоянку. Повернув назад с пологого невысокого холма, в нескольких милях к западу он заметил неясное темное пятно, которое могло оказаться группой деревьев. Минутой позже он увидел дым от костра, и, несмотря на усталость, бегом бросился к нему.

Низкое солнце слепило глаза, рот совершенно пересох.

Эстрел поддерживала тление костра, чтобы он не сбился с пути. Она лежала в своем изношенном спальном мешке и не подняла головы, когда он подошел к ней.

— К западу отсюда видны деревья — значит, там может быть вода. Сегодня утром я пошел не в том направлении, — сказал он.

Он собрал вещи и уложил их в свой мешок. Затем он помог Эстрел встать, взял ее за руку, и они двинулись в путь.

С большим трудом ей удалось пройти мили две. Оказавшись на одном из пологих холмов, Фальк протянул вперед руку и воскликнул:

— Вот! Видишь? Это деревья. Там вода!

Но Эстрел опустилась на колени, затем легла на траву, скорчившись от боли и закрыв глаза. Похоже, что идти дальше она уже не могла.

— Я думаю, что отсюда самое большее две-три мили, Я разожгу здесь дымный костер, и пока ты будешь отдыхать, я схожу и наполню фляги. Я уверен, что там есть люди, значит, это не отнимет у меня много времени.

Она тихо лежала, пока он собирал сухие ветки и разжигал костер. Затем он наломал зеленых веток так, чтобы она могла их подбрасывать в костер для того, чтобы он сильнее дымил.

— Я скоро вернусь, — сказал он.

Он собрался. Она поднялась, бледная и дрожащая. В глазах стояли слезы.

— Нет! Не покидай меня. Ты не имеешь права оставлять меня одну. Не уходи…

В ее словах не было логики. Но Фальк любил ее. И поэтому он подхватил ее, закинул ее руки себе на шею, и так полуволоча, полунеся ее, пошел вперед.

Со следующего холма деревья тоже были видны, но, казалось, ближе до них не стало. Солнце уже садилось, озаряя золотом безбрежный океан земли. Теперь он уже нес Эстрел и через каждые несколько минут вынужден был останавливаться и класть свою ношу на землю. При этом он падал рядом с ней, чтобы перевести дух и набраться сил для следующего броска вперед. Ему казалось, что будь у него хоть немного воды, всего лишь капля, чтобы смочить рот, ему не было бы так тяжело.