Жюль Верн - «Если», 1997 № 11

— Откуда ты родом? — с нетерпением воскликнул я. — И как ты сюда попал? И что находится в… — Я прикусил язык, вспомнив вдруг, что я — единственный, кто знает о существовании железного ящика.

— Моя кахилла! — вскричал Тимоти, касавшийся моего запястья, затем помотал головой и обратился к отцу. — Не уверен, что вы поверите мне. Ведь мне неизвестно, насколько далеко простираются ваши познания.

— На всей Новой Территории не найти никого умнее отца! — с гордым видом заметил я.

Новая Территория? — удивился Тимоти. — А я-то думал, что ваш Мир зовется иначе.

— И другие планеты, подобные Земле… — повторил я задумчиво слова отца.

— Так вы знаете о существовании других планет? — обрадовался Тимоти. — А у вас есть?.. — Он запнулся, вероятно, подбирая подходящее слово. — Есть летающие между планетами машины?

— Пока нет, — признался отец. — Есть, правда, воздушные шары…

Тимоти вздохнул.

— Тогда поверьте мне на слово: здесь есть вода, и вам не стоит отсюда уезжать. Мне это точно известно, ведь я — с другой планеты. Вернее, ваша планета для меня — другая. Наш Дом должен был неминуемо погибнуть, и мой народ, спасаясь, улетел в космос. Наш Дом! — с тоской повторил Тимоти.

По моей спине побежал холодок. Я словно воочию увидел бездонный космос, увидел холодные, острые, словно иглы, звезды, увидел переливающийся голубой шар, увидел далекое, но все же ослепительно яркое и нестерпимо горячее солнце и еще много всякого увидел, чему и названия не придумано.

— Прежде мы не путешествовали между звездами, и потому, наверное, садясь на вашу планету, не справились с управлением. Мы вошли в атмосферу на слишком большой скорости, и наш большой корабль — звездолет — стал сильно нагреваться. Тогда мы заняли места в спасательных шлюпках, и тут звездолет распался на куски. Я потерял сознание, а очнулся уже у вас в доме.

— Выходит, на Земле есть твои собратья, — сказал отец.

— Не уверен, что кому-то из них удалось уцелеть, — признался Тимоти.

— Я видел, как от большой штуковины в небе отлетели штуки поменьше, но думал, что то были осколки! — закричал я взволнованно. — Но это наверняка были эти… Спасательные шлюпки!

— Хвала Божеству, Имени и Силе! — Тимоти прочертил правой рукой в воздухе некий знак и вновь обхватил мое запястье. — Возможно, кто-то из моего Народа остался жив. Возможно, даже моя семья. И возможно, Лита…

Я обмер, пораженный, увидев перед собой Литу — копна темных волос, на лице — улыбка, в руках — огромный букет, и лепестки каждого цветка светятся, словно зажженные свечки.

— Твой рассказ очень интересен, — сказал отец. — Но какое он имеет отношение к нашим поискам воды?

— Мой Народ, и я в том числе, умеет делать то, на что не способны вы, — промолвил Тимоти. — Кроме всего прочего, мы отыскиваем людей, металлы и воды, если, конечно, они находятся где-то поблизости. Я не Искатель, но все же почувствовал воду совсем рядом с вашим домом.

— Но мы же копали, — сказал отец. — Как глубоко, по твоему мнению, залегает вода?

— Я не Искатель, — повторил Тимоти. — Но я точно знаю, что вода здесь есть.

— А может быть, она находится на глубине трехсот футов, — заметил отец.

— Вода залегает не очень глубоко, иначе бы я ее не почувствовал, — заключил Тимоти. — Вы подождете?

— Пока у нас есть вода, мы будем ждать, но не дольше. Время уже позднее, так что давайте помолимся и ляжем спать. — Отец раскрыл Библию.

Едва я задремал, как меня разбудил взволнованный шепот Тимоти:

— Барни! Моя кахилла!.. Ты нашел мою кахиллу?

— Что?.. — я оторвал от подушки голову. — Ах, да, железный ящик. Да, я нашел его и отдам его тебе завтра утром.

— А может, сейчас? — с надеждой спросил Тимоти. — Ведь в нем — мои личные вещи, все, что осталось у меня от Дома.

— Ящик я закопал, так что ночью его не найти, — сказал я. — Потерпи до утра.

— Ладно. — Тимоти вздохнул. — Приятных тебе снов.

Почти немедленно я заснул и увидел себя, несущегося на корабле без парусов по черному, как смоль, океану.

— Вполне вероятно, — заметил отец. — Но где же вода?

Отец остался стоять у колодца, а мы с Тимоти отправились на мес-то падения его спасательной шлюпки. Там я раскопал железную коробку и вручил ее дрожащему от нетерпения Тимоти. Он покрутил ее в руках, и вдруг крышка, словно по волшебству, открылась. Тимоти сел на самом солнцепеке и, положив коробку на колени, принялся перебирать ее содержимое. Некоторые вещи из коробки напоминали куски шелковой ленты, другие — высохшие цветы, а описать остальные я вообще не в силах. Наконец Тимоти закрыл коробку, опустил на нее руки и спрятал в ладонях лицо. Так он просидел минут десять, а когда поднялся, лицо его было сухим.

— Закопай кахиллу на прежнем месте, — попросил меня Тимоти. — Там для нее самое безопасное место.

Я закопал железную коробку, и мы с Тимоти вернулись к дому. В наше отсутствие отец пытался один копать колодец, но бросил это занятие.

— Ничего не получится, — сообщил он. — Взрыв разрыхлил почву, и стенки колодца осыпаются.

Воды в бочках осталось совсем немного, а пруды на дне пересохшей реки превратились в вязкие лужи, которые быстро подсыхали под лучами палящего солнца. Мы вновь вернулись к разговору, куда податься нашей семье. Мать считала, что следует вернуться в наш прежний дом, отец настаивал, чтобы мы двинулись дальше на Запад, а мне хотелось остаться на «Акрах простаков».

После обеда мы стали паковать вещи, а отец съездил в Растер Крик — ближайший к ферме городишко — и обменял там плуг и прочую громоздкую сельскохозяйственную утварь на крытый фургон. Все было готово к отправке на Запад.

Вечером Ма, взяв Мэри, сходила на могилку под дубом, а домой вернулась молчаливой и подавленной. Мэри спала на ее руках.

Едва мы улеглись спать, как моей руки коснулся Тимоти.

— У вашей планеты есть естественный спутник? — осведомился он без слов.

— Естественный спутник? — переспросил я едва слышно.

— Да, — донесся с соседней кровати голос отца. — Иногда по ночам он ярко сияет в небе.

— A-а, так это же — Луна, — догадался я. — Правда, сейчас она только нарождается, и тонюсенький месяц можно увидеть перед самым рассветом. Тимоти, а почему ты интересуешься Луной?

— Мой народ может многое, соединив вместе солнечный и лунный свет, — сообщил Тимоти. — Надеюсь завтра на рассвете…

— Завтра на рассвете мы уже отправимся в путь, — сказал я. — Да-рай спать.

— Тогда обойдусь без солнечного света, — пробормотал Тимоти, будто не расслышав последней моей фразы. — Барни, обещай, что если я услышу Зов, то ты отдашь кахиллу тому, кто тебя об этом попросит.