Михаил Кривич - Сладкие песни сирен

В городе Н., отдадим должное кому следует, тщательно охранялась государственная тайна.

Итак, конструктор Вячеслав. Пять лет житья в общаге для молодых специалистов, пять лет пустого ожидания в неподвижной, как воды Великих Н-ских прудов, очереди на комнату, пять лет каждодневного стояния в очередях за кефиром и плавленым сырком, пять лет вычерчивания на ватмане одной и той же цапфы (какой именно, сказать по известным соображениям не можем), пять лет посещений по субботам кинотеатра имени Ворошилова, пять лет платонического (за отсутствием комнаты) ухаживания за копировщицей из отдела главного механика. К черту! Хоть на БАМ, хоть на целинные и залежные земли, если таковые остались в наличии. Нет, не дрогнула рука Вячеслава, когда он вывел на белом листе: "Прошу освободить меня..." Отнес лист куда следует - и ни слова об этом больше, дабы не раскрыть случайно хорошо продуманную структуру оборонного предприятия, - тьфу ты, опять проговорились, это нечаянно. Честное слово. Передав заявление в нужные руки, Вячеслав вышел на заводской двор, прошел за корпус № 17 и через дыру в высоком бетонном заборе выбрался на улицу, вернее, в тихий переулок, застроенный жестяными гаражами. Конечно, удобнее было бы через проходную, но там бы его не выпустили до восемнадцати ноль-ноль.

Территорию завода Вячеслав покинул не насовсем, а проветриться, перевести дух после отчаянного решения. Выйдя из проулка на улицу, он увидел бегущую толпу. Не понимая зачем, побежал он вместе со всеми, и толпа вынесла его на площадь, на которой акустически безупречно, будто в миланской опере, разливался неслыханной красоты женский голос:

Если, влекомый соблазном, тягою к дальним скитаньям,

С просьбою ты обратился к старшим и власть предержащим

Дать тебе полный расчет,- осознай же, о нетерпеливый,

Шаг неразумный ты сделал. Возьми заявленье обратно,

Не уезжай на чужбину, о коей ты знаешь так мало,

Льготы и выплаты там, мне поверь, далеко не обильны...

Вячеслав поднял голову и встретился с лучезарными глазами Елены. "Может, забрать заявление?" - мелькнула у него мысль и тут же уступила место удивительному, безотчетному восторгу. "Чего уставился, козел? - грубо сказал ему стоявший рядом Климентий и ткнул кулаком под ребро.- Сирен не видел? Я тебе попялюсь!" Но Вячеслав не почувствовал боли и не услышал угрозы. Он растворился в голосе, в глазах Елены, дочери Ипполита.

"...Наш полет протекает на высоте одиннадцать тысяч метров со скоростью девятьсот пятьдесят километров в час. Температура за бортом минус пятьдесят градусов",- сахарным голосом стюардессы рассказывал репродуктор. Верочка повернула личико к мужу, взгляд ее говорил: как славно, что за бортом мороз, а здесь тепло и мы вместе. Сережа провел пальцами по щечке жены, большего он не мог себе позволить - рядом сидел полковник инженерной службы.

"Через несколько минут наш самолет будет пролетать над городом Н.,продолжала стюардесса.- Город Н. связан экономическими связями с тридцатью семью зарубежными странами, здесь развита промышленность, есть пединститут, драматический театр, краеведческий музей, ряд величественных памятников. А сейчас, - сказал репродуктор без всякой связи с предыдущим,- вам будут предложены прохладительные на..."

В репродукторе что-то щелкнуло, зашипело, зашелестело, и прерываемый атмосферными помехами голос запел:

Вам я пою, пассажиры, летящие в сумрачном чреве

Птицы могучей и гордой, которую лайнером кличут...

По рядам пассажиров, как рябь по воде, пробежало беспокойное шевеление. Быстрым шагом прошла стюардесса, задевая крутыми бедрами кресла и плечи пассажиров.

Скорость гаси и берись за штурвал, командир экипажа,

Первого класса пилот, машину веди на сниженье,

Ей уготовано место в нашей Калиновке-два...

Сережа почувствовал, что самолет куда-то проваливается, и, чтобы не потерять в этом страшном падении Верочку, крепко ухватил ее за тонкое запястье. Заложило уши, он не слышал, что кричала ему жена, и по шевелящимся ее губам пытался угадать смысл слов.

За несколько секунд самолет прорубил толстые ватные облака, и пассажиры с ужасом увидели в иллюминаторы падающую на них землю. Крутобедрая стюардесса бегала по проходу, умоляя людей пристегнуться. Сережа крепко стиснул Верочкину руку и закрыл глаза.

Ах, что за прелесть эти стюардессы! Машина только коснулась земли, затряслась на бетонной полосе, а из репродуктора полилась спокойная, будто записанная на магнитофон речь: "Наш самолет совершил посадку в аэропорту Калиновка-два. Просим всех оставаться на своих местах до полной остановки двигателей. Вы будете приглашены к выходу. Командир и экипаж..." Но стюардессу опять перебили:

Трап подают к самолету. Спустись же на землю по трапу.

Славная Н-ская область ждет не дождется тебя...

Самолет качнуло - это подали трап. Но никто к выходу не приглашал. Не обращая внимания на растерянных пассажиров, мимо них пробежали к выходу мужчины в синих костюмах с золотыми позументами, а вслед за ними и стюардессы. Оставленные на произвол судьбы пассажиры молча и остервенело бросились к трапу, чтобы как можно скорее добраться до ждущей их неведомой н-ской земли. Измятые, забыв про багаж и ручную кладь, они шли к зданию аэровокзала, влекомые волшебными звуками.

Уже на трапе, прижимая к себе онемевшую от ужаса Верочку, Сережа вновь услышал пение, которое ворвалось в эфир во время полета, оно неслось из громкоговорителей и, со всей очевидностью оставляя Верочку равнодушной, тянуло Сережу, как звуки волшебной флейты. Сережу и Верочку куда-то понесла толпа, неизвестно как они очутились в такси с чужими людьми, потными и измятыми, из приемника лилась та же песнь, и таксист гнал как сумасшедший, презрев дорожные знаки и сигналы светофоров. Они затормозили у вокзала, и все, вместе с шофером, вылезли из машины и двинулись на голос. Полуженщина-полуптица пела в микрофон, установленный в кузове грузовика. Мы-то знаем, что это была Дорида, дочь Вакха. С другой стороны, от вокзального перрона, к тому же грузовику в тот же час шли завороженные пением Дориды Семен Семенович и его юный попутчик Алеша.

Бухгалтер-ревизор Вилнис проснулся в "полулюксе" городской гостиницы довольно поздно. Проснулся он от сильной головной боли, происхождение которой не вызвало бы сомнений даже у Верочки и Сережи, хотя дипломы врачей они получили лишь на прошлой неделе. Конечно, Вилниса они пока не знали, им еще предстоит познакомиться, мы это просто к тому, что поставить диагноз в данном случае было сущим пустяком.

Вчера очередной наш герой закончил финансовую ревизию на молокозаводе. Тот руководитель, который без греха, пусть первым бросит камень в бухгалтера-ревизора Вилниса или в скромных авторов этих строк. Вот и в данном случае руководство молокозавода камней не бросало, а, напротив, предприняло попытки сунуть нечто на ощупь совсем не твердое в карман его пиджака. Вилнис проявил твердость духа, даваемого не принял, руководству указал на преступное неприличие поступка, но вот за ужином, увы, не устоял - за день не выдалось времени перекусить, а на голодный желудок, сами знаете...