Предупреждение - Владимир Александрович Дараган
— Полотенце.
— Какое полотенце?
— Обычное махровое полотенце, смоченное водой. Это было экраном… слабоватым, конечно, но удар и не был очень сильным.
Я вспомнил, как погрузился в ванну с головой.
— А я в ванну нырнул… случайно.
Консул засмеялся.
— А мы-то голову ломали! Ну, повезло тебе!
— А почему уцелели те, к кому мы едем?
— А мы от них про полотенце и узнали. Стас их почту контролировал. Но, видно, те трое качков плохо все сделали, если Наташка с ними так легко справилась.
— А кто они такие?
— Мы до конца так и не поняли, — сказал Стас. — Но Консула очень задело, что в его квартиру заходят посторонние, и мы решили прояснить ситуацию. Нашли надежных частных детективов, они отследили, кто взял наш отчет на Ярославском вокзале. Это был парнишка, типичный «ботаник», но его прикрывали две угрюмых личности. Наши детективы провели его до квартиры, и я сумел потом залезть в его компьютер. Все было очень странно. Он через почту постоянно отвечал на вопросы, но было непонятно, как ему эти вопросы задавали. Я даже к его телефону подсоединился, но там все выглядело крайне невинно.
— А что за парень? Чем он занимался?
— Он явно работал на большого и страшного дядю. На кого — непонятно. Судя по письмам, дядя хорошо платил «ботанику», а он им разъяснял в популярных выражениях про установку Ковальски и про идею Триса. Трис метался последние годы. Он чем-то болел и хотел за свои миллионы что-то для себя сделать. Кто-то ему рассказал про идею сходить на тот свет и вернуться новым человеком. И тут Трис как с ума сошел. Он окружил себя молодыми дарованиями, они на него работали, получая весьма неплохие деньги. Но работали они втемную, как в Лос-Аламосе, когда там атомную бомбу делали. Никто не знал, что делают другие, а Трис, как паук, сидел в центре паутины и все контролировал. Наверное, Ковальски его консультировал. Трис метался, пытаясь отвлечь от себя внимание. Подкупил журналиста, чтобы он написал заметку о его смерти, менял квартиры, купил даже дом под Дмитровым… Может, хотел там аппаратуру устанавливать, но потом увидел, что его там пасут, сжег дом и основался в квартире возле института, где ему собирали эту адскую машину. Мы только сегодня поняли, почему он на Воробьевке обосновался. Там ему проще было держать все под контролем.
— А почему он ваш отчет не взял?
— Я думаю, денег пожалел. Мой сервер кто-то взломал, это наверняка Трисова команда сработала. Они просто стащили отчет бесплатно. Больше он с нами решил не связываться. А такой отчет был ему нужен, чтобы еще раз убедиться, что он на правильном пути.
— Но ты ведь предупреждал в отчете, что лезть в Суперкомпьютер опасно.
— Ты знаешь… ему хотелось убедиться, что Суперкомпьютер существует. А остальное он пропустил. Каждый видит только то, что ему хочется.
— А как вы адрес Триса узнали и почему сразу к Трису домой не поехали?
— Триса здорово пас «ботаник». Мы через него много чего узнали. Вот только непонятно было, кто стоял за «ботаником». Мы все утро голову ломали, не могли поверить, что это Трис сделал. «Ботаник» все время писал, что такая реакция возможна и что надо голову мокрым полотенцем закрывать. Мы думали, что это будет сверху, сразу на всей земле. Про Триса подумали, что он, паршивец, что-то узнал и поэтому так спешно готовится. Уже потом, когда эпицентр вычислили, то стали про него думать.
— А почему сразу мне все не рассказали?
— Жалели тебя, ты бы подумал, что мы все с ума сошли… решили постепенно тебя в курс дела вводить. Да и подозрения у нас были… непонятно, почему ты в нашей веселой компании оказался. Качков на «джипе» мы узнали, они иногда к «ботанику» домой приходили. Дачу твою они знали, следили за Стасом, а он у тебя часто бывал. А ты как-то спокойно на их приезд отреагировал. Все непонятно сначала было.
— А Наташка каким боком с вами?
— Это ты у нее спроси!
Наташка сидела рядом, смотрела в окно на мелькающие темные силуэты деревьев и, казалось, ничего не слышала. Я взял ее за руку. Она повернулась ко мне, и я увидел, как блеснули слезы на ее щеках.
— Может, ты передумаешь?
— Нет! — она вытерла лицо ладонью и вздохнула. — Игорь, через два километра поворот, проедешь километра три, потом направо и остановись у пятого дома с железным забором.
Консул не стал подъезжать к дому. При свете подфарников он подкрался к последнему повороту, съехал на обочину и заглушил двигатель.
— Все, дальше пойдем ножками. Наташку беречь как самого себя!
Большой двухэтажный дом не подавал признаков жизни. Светила луна, и можно было рассмотреть кирпичные стены, большие окна с решетками и белые колонны, украшавшие вход. Справа от дома виднелась большая заасфальтированная площадка, где стоял огромный грузовик и две легковые машины.
— Странно, грузовика утром не было. Сарайчик сзади, на газоне, я его через окно видела, — прошептала Наташка.
Сарай был наспех сколочен из досок и обшит волнистым гладким пластиком. Дверь в сарай была приоткрыта, и из нее в дом тянулись толстые провода. Я включил фонарик, мы со Стасом заглянули внутрь.
— Горючки полно, — сказал Стас, разглядывая огромные канистры вдоль стен. — Если надо, я дизель легко запущу.
В центре сарая стоял огромный генератор. Его бы хватило и на освещение дома, и даже на его обогрев.
— Идите сюда, — раздался шепот Консула.
Мы обошли сарай и увидели, что Консул сидит на корточках и освещает фонариком тело молодого парня в светлой футболке и джинсах. На его груди темнело большое пятно. Консул поднял руку парня и выпрямился.
— Это «ботаник». Чему-то он помешать хотел. Его убили недавно, даже спрятать не соизволили. Из дома тащили.
Он осветил примятый след на траве. Наташка прижалась ко мне, и я почувствовал, что она вся дрожит.
— Я что-то ощущаю, — сказала она. — Как в институте… это где-то в доме. Утром этого не было.
Сзади к дому примыкала огромная стеклянная веранда. Дверь была распахнута настежь, и мы осторожно вошли внутрь. Консул осветил фонариком большую дверь из светлого дуба, ведущую внутрь дома.
— Там комната, где я оставила тех бугаев, — сказала Наташка. — В ней две лестницы: одна ведет на второй этаж, вторая — вниз. Но я туда не ходила.
— Провода идут в окошко цокольного этажа, — сказал Консул. — Самое интересное там.
Консул отдал фонарик Стасу, приказал нам встать сбоку, вынул из кармана пистолет, рывком открыл дверь и отскочил в сторону. Я слышал биение своего сердца и прерывистое дыхание Стаса.
Но ничего не произошло.
— Пошли, — сказал Консул, взял фонарик и шагнул в комнату.
Посреди стоял большой прямоугольный стол, заставленный бутылками и открытыми банками консервов. Острый запах рыбы, томата и алкоголя заполнял все пространство. Вдоль стен стояли диваны, на которых я разглядел двух девушек в шортах и футболках. Они свернулись калачиком, и казалось, что безмятежно спали. Стас подошел к одной из них и пощупал пульс. «Один удар в пять секунд», — сказал он. В углу комнаты, в креслах и на небольшом диване сидели наши утренние гости с запрокинутыми на спинки головами. Стас пощупал пульс у ближайшего из них. «Аналогично!» — тихо сказал он и пошел к лестнице, ведущей в цокольный этаж. Осторожно ступая, мы направились за ним.
Лестница привела нас в небольшой холл, где кроме белой вазы, стоящей в углу, ничего не было. Влево уходил узкий коридор, с правой стороны которого были две закрытых двери, а сам коридор заканчивался приоткрытой дубовой дверью. Темная щель создавала ощущение тревоги и желание спрятаться за чью-нибудь спину.
— Это там, — шепотом сказала Наташка, показывая на приоткрытую дверь.
— Сходится, — кивнул Консул. — Провода туда и шли.
— Свети! — Стас решительно пошел к двери.
Мы оказались в большом
