Любомир Николов - Червь на осеннем ветру

Без неведомого разума мир расшатался, покатился в бездну первичного хаоса. Сила этого разума таяла, подобно кусочку льда, и взамен нее в НИЧТО оставалось пустое гнездо, бывшее вместилищем разума этого мира.

Не раздумывая, Грэм влил в эту дыру свое сознание.

И тогда узрел он свой мир.

Увидел спекшуюся на солнце вершину, на которой стоял он сам, окруженный зелеными киберами, а в ногах лежала, слабо подрагивая, Дебора. На мгновение его охватила острая жалость, но времени на чувства не было. Он видел скалистое плато, каждую травинку в степи и огромное черное тело звездолета, изуродованное клешнями киберов. Он увидел все до самого горизонта. И даже дальше. Казалось, это было его новое тело — огромный круг мира радиусом в тридцать километров.

«Всего тридцать километров?» — вопросило неудовлетворенное сознание.

Это не предел… Можно и больше. Он теперь мог все. Он был всем! Но это потом, сначала надо закончить одно важное дело.

Он был молнией… множеством молний, рожденных в безоблачном небе, их ослепительные кинжальные удары обрушивались на киберов, неподвижно застывших у вершины. Затем уничтожил и других — тех, что остались у разрушенного звездолета. Встревоженные светляки роились в воздухе. Грэм не знал, как поступить с ними, поэтому просто обратил их в облачко прозрачного пара и рассеял а по ветру.

Что ж, противник был уничтожен…

Что дальше? Снова вернуться в прежнее тело, добраться до дому и покинуть эту планету? Нет, еще не время. Частью своего всеобъемлющего сознания он вернулся в свое тело, заставил его поудобнее сесть на плоском камне. После чего еще раз окинул взглядом окружающее пространство — до самого горизонта.

Заглянул и за линию горизонта.

Это оказалось проще простого. Все равно что расправить плечи после утомительно долгого сидения в пилотском кресле. Он был степью и рекой, плато и горной вершиной — единой окружностью, и границы окружности все раздвигались, захватывая все новые и новые пространства. Тридцать пять километров… сорок… вот уже весь горный массив внутри окружности, отворилась пещера, и взор вышел на новую равнину, по которой разлилась полноводная река. С двух других сторон вставали все новые и новые выжженные солнцем вершины, а прямо перед собой он увидел те самые поросшие лесом горы, которые он преодолевал вчера… Сорок пять километров… пятьдесят…

На самом ли деле он ощутил слабость или это только показалось? Едва уловимый чужой голос просочился в его сознание: «Не надо… это катастрофа… вернись…»

— Кто ты? — вопросил Грэм.

Над безлюдными горами и долами голос его прокатился подобно раскату грома. Чужак не откликнулся. Наверное, сил не хватило, а может, просто испугался. И Грэм, опьяненный собственным могуществом, продолжал расширяться во всех направлениях. Он не верил мольбам и предупреждениям. Чужак уже столько раз проявлял свое коварство.

Силы иссякли внезапно. И он остановился, когда охватил собой пространство радиусом в шестьдесят километров. Каким-то невообразимым образом он видел ВСЕ на этой огромной территории. До мельчайших подробностей. И именно детали давили на него колоссальным грузом — каждая травинка, комочек земли, отблеск солнца на покрытой рябью реке, каждое насекомое в траве и животное в лесу, птицы, облака, игра ветра в степи… Шатаясь под этой тяжестью, он заглянул за ПРЕДЕЛ.

Там не было ничего!

И Грэма внезапно осенило, что истина еще страшнее, чем он предполагал: сначала чужой разум, а теперь и он сам творили этот мир, и за пределами подвижной окружности ничего нет. Пустота. А сам он…

А кто такой он сам?

Нет ответа. Но НИЧТО гипнотизировало его, лишало сил, и он не удержал на своих плечах глыбу мира, оступился и рухнул вместе с мирозданием, которое, лишившись опоры и организующего начала, стало рассыпаться.

Сознание Грэма покатилось куда-то в пропасть и снова очутилось в старом теле. Горы вокруг него таяли, подобно куску сахара в воде, обнажались гранитные скалы, странные черно-белые линии расчерчивали небо, в далекой степи полыхал гигантский пожар. Камни под ногами вдруг стали менять цвета — из серых сначала превратились в красные, а потом в желтые. С неба срывался оглушительный треск и вой, словно за дрожащими полосами скрывались поврежденные динамики. Солнце было едва различимо, и почему-то оно превратилось в квадрат, вокруг которого сиял квадратный же ореол. Откуда-то с дальних вершин налетел ураган, таща за собой черные грозовые тучи. Грэм ничком бросился на камни, с усилием сопротивляясь попыткам шквального ветра оторвать его от почвы. Пришла в себя Дебора и поспешила укрыться за высоким камнем. Перед самым лицом Грэма из скалы возник плотный ковер фиалок, ветер подхватил их душистый аромат и унес прочь. Далекие вершины таяли, и в наступившем мраке между ними мельтешили огненные шары. Сквозь дикий вой урагана неведомо откуда прорезались звуки бессмысленно веселого марша. Далеко в степи маршировала армия зеленых киберов и исчезала в пламени бушующего пожара. Затрепетал воздух над ущельем, из ничего возникли переплетения стального моста, по которому промчался старинный локомотив с высокой трубой, выплевывающей тучи пара и искр. Рельсы бежали перед ним по каменистому плато, а потом земля вдруг разверзлась и поглотила обезумевшую машину.

Огромная ослепительная молния разодрала небо и землю, и, сопровождаемый оглушительным грохотом, целый мир полетел в НИЧТО.

В последний раз Грэм оказался во всеобъемлющем вместилище и лицезрел, как все распадается. Перед его взором мелькали разорванные, не связанные между собой картины: в сотые доли секунды водоворот уничтожения всасывал в себя пилотские ложементы, ранцы, деревья, дисплеи, капли воды, запах омлета, нечто мягкое и теплое, звездные атласы, звон гитарных струн, дружеские взгляды, листву, скалы, инструменты… Все исчезало в какой-то бездне, и сам Грэм летел, падал в ничто, навстречу смерти. Вокруг не было даже мрака, ибо мрак — это все-таки нечто, а водоворот поглотил и его. Ощущая себя бесплотным облачком, лишенным сознания, Грэм даже не помышлял о спасении. Но спасение пришло само. Где-то там, где только что находилось вместилище чужого разума, появился проем… Что за проем? Куда он ведет? В иное пространство? В другую вселенную? Грэму это было неведомо. Он тоже начал распадаться, и последним усилием собрал себя по атомам и швырнул в проем, где наверняка его ожидала погибель.

Где-то в НИЧТО он услышал жалобный плач беспомощной малютки Деборы, оставшейся без соски и ласки. Сам не зная как (ведь он не имел теперь ни рук, ни даже тела), Грэм подхватил ее, и они перевалились за границу распавшегося мироздания. В последний миг Грэм успел увидеть, как водоворот превратился в яркую точку, которая — ЩЕЛК! — вдруг сжалась и погасла. Это означало конец его мира. Закрылись врата, ведущие в мир Грэма. А может, в НИЧТО? А впрочем, теперь это не имело значения, ведь сам он был уже бесконечно далеко, ибо он…