Стивен Дональдсон - Подлинная история. Прыжок в столкновение.

Медицинский компьютер уже закончил операцию, очистил кровь от снотворного, и Мори начинала приходить в себя. Но прежде, чем она слабо шевельнулась и попыталась открыть глаза, Энгус уже успел убедиться, что пульт контроля за имплантатом действует.

– От тебя воняет, – сказал он, прежде чем она успела окончательно оправиться. – Иди умойся.

С усилием пытаясь сфокусировать взгляд, женщина неожиданно для себя осознала, что больше не связана. Непроизвольно подтянув ноги и раскинув руки, она в то же время нахмурилась, пытаясь осмыслить происходящее.

– Что ты сделал? – Голос ее звучал надсадно, словно она разучилась говорить. – Зачем тебе понадобилось держать меня под наркозом?

Не отводя от нее взгляда, он проскрипел:

– Я же сказал, от тебя воняет. Иди умойся.

– Да, сэр, – непроизвольно отреагировала она на приказной тон, поскольку подчинение приказу было естественным рефлексом для недавней выпускницы Академии. Она поморщилась, видимо учуяв наконец свой не слишком приятный запах, осторожно свесила ноги с хирургической койки и села. На какой-то миг Энгусу даже показалось, будто Мори собирается поблагодарить его за возможность воспользоваться гигиеническим отсеком.

Но движение помогло ей прочистить голову. Нахмурившись еще сильнее, она качнулась, удержала равновесие, схватившись за край койки, и подняла на него вопросительный взгляд.

– Почему я свободна? Зачем ты меня усыплял?

Он осклабился.

– Я же говорил: ты теперь в моей команде. Ты моя. Ты подчинена,– он просмаковал это слово, – так что будешь делать, что я тебе велю.

От него не укрылось, что подозрение в ее глазах перерастает в панику.

– Ты подонок, – выпалила она на одном дыхании. – Я не из твоей команды, а из полиции. Что бы ты там ни велел, я сделаю одно: сгною тебя в тюрьме. А теперь отвечай, что ты сделал со мной?

Энгус не ответил прямо, ему показалось, что это будет не так забавно. Вместо того он показал ей пульт дистанционного контроля.

Потрясение, с которым воззрилась Мори на маленькую коробочку, было как раз тем эффектом, которого добивался Энгус. Оно было вполне сопоставимо с ужасом, охватившим ее, когда она осознала, что погубила близких, но отличалось по ряду существенных аспектов.

Лицо ее исказилось страхом и ненавистью. Прикрыв рот рукой, она приглушила рвавшийся крик.

И набросилась на него.

Набросилась в таком неистовстве и безумии, что казалась вполне способной разорвать его на части.

Но Энгус обладал прекрасной реакцией и к тому же, как обычно повинуясь инстинкту, заранее занял удобную позицию. Почти не уступая Мори в быстроте, он отпрянул в сторону, одновременно нажав одну из кнопок на пульте контроля имплантата.

Кнопку, предназначавшуюся для использования в крайних случаях, когда другие средства оказывались бессильны. Например, для обуздания приступов гравитационной болезни. Она оказывала кататоническое воздействие.

Стоило Энгусу надавить на нее пальцем, как Мори обмякла, наткнулась на переборку и упала. Сила тяжести на астероиде была слабой, отчего ее падение выглядело гротескно замедленным, словно падение пера.

– От тебя воняет! – торжествующе рявкнул Энгус, потрясая пультом. – Иди мыться. Я же сказал – будешь делать, что тебе велено !

Он прекрасно знал, да и мог бы понять по ее глазам, что она его слышит. В этом заключалось благословение – или проклятие! – кататонической функции зонного имплантата. Он не оказывал воздействия на сознание, а только лишал мозг контроля над телом. Она все видела, все слышала, но лежала на полу, не в силах пошевелиться. Она не смогла бы шевельнуться, даже поднеси он к ее животу горящий факел.

Однако ее неподвижность не доставляла ему особого удовольствия. Спустя мгновение Энгус отключил прибор. По ее телу пробежала судорога.

Беспомощная, бессильная что-либо сделать, Мори разразилась слезами.

И снова, уже не в первый раз, Энгус дал слабину, поступив вовсе не в соответствии со своим нравом. Он не принудил ее к немедленному повиновению, а позволил выплакаться и лишь через некоторое время, почти без злорадства, сказал:

– Ну что, получила? Иди мыться. Туда, – он указал в сторону гигиенического отсека.

Вздрогнув, как будто он пытался ее ударить, Мори вжалась в переборку, подняла на него глаза и едва слышно промолвила:

– Чего ты от меня хочешь? Тебя за это казнят. Даже за убийство тех старателей ты мог бы получить только пожизненное заключение. Мог бы убедить суд, что у тебя были смягчающие обстоятельства, или что ты просто был не в себе. Но это тебе с рук не сойдет. Несанкционированное использование имплантата карается исключительно смертью. Зачем ты это сделал?

Совершенно неожиданно Энгус почувствовал себя уязвимым рядом с этой испуганной и озлобленной женщиной. Но не ударил ее, а все из-за той же обнаружившейся в нем слабины ответил:

– Мне нужен помощник. Каким еще способом я мог бы усадить в пилотское кресло служащую полиции, да вдобавок еще больную гравитационной болезнью?

Мори кивнула, словно приняв его доводы, и со страхом в глазах двинулась к гигиеническому отсеку.

Перед тем, как она вошла туда, Энгус, сам не зная почему, вручил ей чистый комбинезон.

Однако к тому времени, как она вымылась, он уже осознал всю непоследовательность своего поведения и пришел в бешенство. Когда Энгусу случалось совершать поступки, мотивы которых были ему непонятны, он, будучи трусом, начинал бояться себя. А страх всегда побуждал его к действию.

Он проявил слабость. Надо было оставить ее в том провонявшем комбинезоне, чтобы унизить ее, показать ей, какова его власть. А что делает он? Уж не жалеет ли ее?

От одной этой мысли ему захотелось переломать ей все кости. Лучше угробить эту проклятую бабу, чем допустить, чтобы она заставляла его распускать слюни.

Энгус кипел от бешенства, однако не ворвался в гигиенический блок, а дождался ее выхода.

И тут его прорвало.

Умывшись и переодевшись, она вернула себе свой истинный облик. Свою потрясающую красоту. Пожалуй, ему никогда не случалось видеть так близко столь красивую женщину. Сейчас, выйдя из отсека, она проявила своего рода отвагу: ей достало смелости встретить свою участь В глазах читалось разрывающее душу сочетание ужаса и решимости, ужаса от осознания того, что он может с ней сделать, и решимости ни за что не смириться с этим.

И он не смог сделать то, чего хотел. Хотя она находилась в его полном распоряжении: в своих потных пальцах он сжимал пульт контроля имплантата.

В приступе ярости он нажал парализующую кнопку, отбросил пульт и до крови измолотил Мори кулаками. Избил так, чтобы ее совершенная красота не повергала его в ужас.