Роман Равдин - Человек без оболочки

— Жажда познания. Ведь она вела мудрецов и философов, которые или не нуждались ни в чем или, наоборот, обрекали себя на нищенское существование.

Философы-йоги, чтобы быть более независимыми от плоти, стремились подчинить ее своей воле так, чтобы она не требовала слишком много пищи, одежды. Мозг человека вынужден постоянно заботиться о теле, которое вечно болеет, вечно нуждается в чем-то и этим постоянно отвлекает свой мыслящий центр от важнейшей функции — осмысливания действительности, познания сущего.

Вот ведь ты не потерял вкуса к своей работе, а, наоборот, углубился в сложнейшие исследования…

— Да, я, кажется, заканчиваю исследование корней зета, чего и сам не ожидал! — живо откликнулся Дэвид.

— А кроме того, ты еще ведь и выполняешь заказы Научного центра.

Потому, что тебя никто не отвлекает от работы. Разве только я… — Притт улыбнулся. — Тебе не надо отрываться ни на обед, ни на приемы, ни на гимнастику и туалет, ни на тысячу других житейских мелочей. Не сдвигаясь и на дюйм со своего места, ты благодаря телевидению бываешь на футболе, на скачках, на космодроме — где угодно, живешь полной жизнью. И заметь — бодрствуешь двадцать часов в сутки.

— И все-таки я предпочитаю быть обыкновенным человеком, хочу пройтись босым по горячему песку и охладиться в океане. Посидеть на вечернем лугу, где так сладко пахнет скошенной травой…

— А тебе не хочется пройтись с палицей на пещерного медведя или загнать в яму мастодонта?.. Вот видишь, уже не хочется. Отвык. Отделенный от тела мозг тоже постепенно отвыкнет от суетных человеческих радостей, обретя взамен радости высшего порядка, ну, скажем, радость открытия новых миров, встречи и установление контактов с высшим разумом в глубинах Вселенной…

— Мне остается только гордиться, что этот величайший эксперимент начался с меня, и немедля приступить к освоению радостей высшего порядка, — иронически заметил Барнет. — Первой такой высшей радостью будем считать предстоящую встречу в лесу Теритаунского парка с моей Джоан…

Через несколько дней состоялись первые испытания каналов связи. Барнета подключили к его "модели". Все прошло в общем-то хорошо. И тогда Притт вызвал в Теритаун Джоан. Он рассказал ей о "модели" и объяснил, как ей держаться на таком необычном свидании.

— Разумеется, многое покажется вам странным, — успокаивал он взволнованную женщину. — Но главное — держитесь непринужденно, словно перед вами не аппарат, а живой человек. Иначе вы расстроите Дэви. Он, вероятно, будет горько шутить по поводу своего положения. Пожалуйста, не поддавайтесь жалости и другим чувствам.

Не забывайте, прошу вас, что перед вами сидит живой, абсолютно живой собеседник, любящий вас человек, а не хитро устроенный кибер. Повторяю: самый настоящий живой человек, тот самый Дэви, которого вы раньше видели, знали, любили… Просто в силу обстоятельств он стал… человеком-невидимкой. Он будет вглядываться в вас, малейшая тень на лице ему будет заметна, по глазам он разгадает ваши внутренние чувства. И если он найдет в них одну жалость и… извините, брезгливость, ему станет очень больно… Готовы ли вы к такому свиданию?

— Да, — еле слышно произнесла Джоан.

Затем они условились, где она будет находиться, когда приедут Макс и Пол в машине с моделью. На поляне она сядет за руль и поведет машину.

"Модель" будет рядом с ней на переднем сиденье. Парни выйдут и станут прогуливаться по дороге, готовые по сигналу фар прийти на помощь. Все свидание должно продолжаться один час — столько при повышенном расходе позволял запас энергии на борту электромобиля. Можно было бы, конечно, получать энергию по лучу из лаборатории, но Притт не хотел усложнять и без того сложную схему.

На свидание Джоан надела то кашемировое платье с лотосами, которое Дэвид привез ей из своей последней поездки в Индию на конгресс математиков.

Платье это значительно больше нравилось мужу, чем ей. Но женское чутье подсказывало надеть именно платье с лотосами.

В условленное время она прогуливалась по поляне, когда появился серо-голубой "Ягуар" Притта, медленно кативший по песчаной дороге. Сердце молодой женщины вдруг забилось тугими рывками, она судорожно глотнула воздух и пальцами левой руки стала потирать шею. Наконец, удалось умерить волнение, и она быстро пошла к машине, остановившейся невдалеке. Увидела, как из нее вышли двое мужчин, прикурили друг у друга. Один отправился вперед, а другой к ней навстречу. Вот разминулись, будто и не знакомы. Она спешит к машине, распахивает дверцу и застывает, увидев перед собой серый металлический ящик, похожий на чемодан, поставленный на попа. Сверху на чемодане — алюминиевая "кастрюля", перевернутая вверх дном. "Кастрюля" вдруг повернулась, и на Джоан уставились две линзы, отсвечивающие синевой, и тут, как вздох, — родной голос:

— Дорогая! — он звучал немного хрипло, как в репродукторе, но это был его живой голос… — Ани!

Только он всегда звал ее так — Ани, и никто больше, — И ты не боишься меня? Ну, что я такой… необычный… Не могу обнять тебя…

— Я рада, Дэви, милый. Мне хорошо с тобой и так. Ведь ты живой, и я не теряю надежды, что Притт сдержит свое обещание.

— Ты у меня храбрая девочка, — голос его дрожал от волнения. — И почему я раньше этого не замечал!

— Я для тебя всегда была переменной величиной.

— От бесконечно малой до бесконечно большой…

Притт, переключивший Барнета на модель, теперь только, сидя одиноко у биотрона, заметил, что лаборатория опустела. "Он там, — пронеслось в голове, — в лесу, с Джоан. Вот и без оболочки ушел человек на свидание с женой…" В глубине души шевельнулась гордость. Он видел на экране опушку леса с высоты той секвойи. Внизу, тихо двигался по дороге его серо-голубой электромобиль. Вращая ручку трансфокатора, он приблизил изображение так, что увидел в окне машины затылок Джоан, затем ее лицо в профиль, и опять она отвернулась к "мужу"… Разговор у них, видимо, наладился.

Он мог бы прослушать все звуки в машине и вокруг нее, для этого достаточно было бы включить репродуктор. Но он этого не сделал и Джоан предупредил, что никто не услышит их разговора. Иначе это будет просто свинство… Вот почему полнейшая тишина царила у биотрона, если не считать молчаливого разговора мигающих кристаллов электронной машины, которая день и ночь руководит деятельностью десятков аппаратов, поддерживающих жизнь мозга Барнета.

Навстречу двигающейся машине вышел из-за дерева Макс и растопырил пальцы правой руки. Это означало, что до конца свидания остается пять минут.

В этот момент Джоан пожаловалась мужу, что в последние дни ее мучает бессонница и тяготят частые головные боли в затылке. Никакие лекарства не дают ей облегчения. Тогда Барнет вспомнил о своем бывшем товарище по колледжу — Ривейре.