Самозванка - Скотт Вестерфельд
Мы с Колом бредем по улице как обычные прохожие. Бронежилетов на нас нет, лишь около полудюжины сопровождающих нас смотрителей сливается с толпой. Над головой, среди стаи голубей, парит всего один дрон. И тот, скорее всего, следит только за тем, чтобы я не сбежала.
Но вот какая странность: заложницей здесь я чувствую себя свободнее, чем второй дочерью у себя дома. В имении Палафоксов нет ни особых отдельных коридоров, ни лифтов. В воздухе не витают частички шпионской пыли.
Мне всегда хотелось побывать на месте Рафи, почувствовать, каково это. Хотя сама она никогда такого не делала – не гуляла по улице в окружении нормальных людей.
Основная масса горожан не обращает на нас никакого внимания, и только некоторые, минуя смотрителей, все же подходят прямо к Колу и знакомятся с первым сыном города. Тот непринужденно шутит в ответ, обменивается с каждым одними и теми же остротами, но делает это так, будто слова только что пришли ему на ум.
Ная предупреждала меня, что в Виктории я могу столкнуться с подобной открытостью. Многие города живут по такому принципу: богатые и влительные люди свободно разгуливают среди обычных жителей. И все равно довольно странно наблюдать это вживую.
Я нервничаю и чувствую себя не в своей тарелке. Мне кажется, что все видят меня насквозь.
А вот Кол относится к происходящему совершенно спокойно. И жители Виктории, похоже, обожают своего первого сына.
Они расспрашивают его об учебе в школе, его увлечениях ботаникой и стрельбой из лука. Все те качества, из-за которых друзья моей сестры избегают Кола – его прилежность, скучные хобби, – здесь, наоборот, приветствуются.
Что довольно странно, потому что Викторию никак нельзя назвать скучной или прилежной. Напротив, в городе кипит сумасшедшая энергия.
Мимо проносятся детишки на скайбордах с такой бешеной скоростью, что у меня в городе их за это непременно посадили бы в тюрьму. Над крышами курсируют дроны, которые развозят не только официальные грузы, но и продукты питания, покупки и даже стопки сложенного белья, словно у каждого человека здесь имеется свой собственный авиапарк. И дело не только в хаотичном, неконтролируемом движении. Местные жители носят все, что им заблагорассудится: яркие цвета и флеш-татуировки. Их тела хранят следы операций, которые в Шриве ни за что не допустили бы.
Тут даже здания излучают жизнь. В небе, над нашими головами, парят на магнитных опорах грациозные фантастические сооружения. А внизу, вдоль улиц, выстроились глинобитные дома, выкрашенные в закатно-оранжевые и желтые цвета или сияюще-голубые оттенки слабо горящего пламени.
Но самое странное здесь – это животные. В небе снуют стаи голубей, а по крышам бродят надменные коты.
Я показываю Колу на убегающего из-под ног цыпленка с перьями такой же яркой расцветки, как и местные дома.
– Для чего они?
Кол вопросительно смотрит на меня.
– В Шриве запрещены дикие животные, – поясняю я. – Конечно, в город залетают некоторые птицы. Но ничего подобного у нас нет.
– Вообще-то цыплята не дикие. – Кол переходит на тон экскурсовода. – К каждому из них прикреплены датчики, чтобы город мог осуществлять мониторинг за экосистемой. Это необходимо для эффективной борьбы с вредителями.
– Почему бы просто не использовать опрыскиватели?
– Мы довольно старомодны. Когда мой младший брат приезжает домой на каникулы, то он каждое утро выходит на улицу и собирает яйца.
– Чтобы есть? Яйца птиц, питающихся жуками? – Я качаю головой. – Весь ваш город будто живет в эру ржавников или тех, кто жил до них!
– Доржавников, – смеясь, говорит Кол.
– Неважно. Хотя здесь красиво.
Его смех затихает, и теперь он смотрит на меня с любопытством.
– Ты так считаешь, Рафия? Шрив намного больше и современнее Виктории, я думал, тебе здесь будет скучно. Неужели тебя сумел очаровать наш маленький городок?
Я отвечаю не сразу. Настоящей Рафи было бы скучно. Или она, по крайней мере, притворилась бы, что ей скучно, потому что небольшие старинные города выглядят несовременно по сравнению с новыми смелыми зданиями эпохи свободомыслия. Но мне не хочется обижать Кола. Теперь он мой союзник.
А после того, как ты всю жизнь прятался, тренировался и тщательно следовал определенному образу, сложно не проникнуться этой бурлящей уличной энергией. Все эти звуки и ароматы сводят с ума. Как и то, что я сама могу выбирать улицу, на которую сверну дальше.
Но больше всего в замешательство меня приводит не моя свобода – а свобода всех остальных. Складывается ощущение, будто весь город Виктория абсолютно бесконтролен.
– Мне вовсе не скучно, Кол. Напротив, для меня все это немного чересчур – ходить вот так в открытую. Мне кажется это… опасным.
Он окидывает меня внимательным взглядом.
– Опаснее, чем вооруженный убийца?
– В Шриве у меня есть телохранители. А здесь у тебя всего лишь несколько смотрителей. У вас даже нет шпионской пыли!
– Это незаконно.
– Знаю, но… – Учителя объясняли мне, насколько сильна в Виктории одержимость частной жизнью. Ежедневно город удаляет данные о том, кто куда ходил, какие сообщения отправлял и что заказывал из панели выдачи в стене.
В Шриве же каждый миллиметр воздуха заполнен механизмами. Если в темноте включить фонарик, то все плавающие частички окажутся шпионской пылью и нанокамерами, делающими сотни снимков в секунду во всех направлениях, а также обеспечивающие их микроскопические микрофоны, передатчики, батареи и ретрансляторы.
Если смотрителям Шрива захочется узнать, что случилось в определенное время в том или ином месте, им просто нужно открыть городской интерфейс. Благодаря ему они могут просмотреть местность с любого ракурса, воспроизвести любой, кроме слабейшего шепота, звук – если только их не отфильтровали сотрудники Доны, чтобы скрыть секреты моего отца. Например, обо мне.
– Просто это небезопасно, Кол. Что, если произойдет убийство? Как вы вообще расследуете преступления?
– Преступления, знаешь ли, раскрывались еще до того, как изобрели шпионскую пыль. Мы используем ДНК, отпечатки пальцев, показания свидетелей. – Он пожимает плечами. – Ну, я не знаю, логику, наконец.
– Как по мне, это куда проблематичнее, чем просто просмотреть запись случившегося.
– Люди не любят, когда за ними шпионят. Тем более со времен «Чистого разума» у нас не было ни одного нераскрытого преступления.
Я немного понижаю голос:
– Но как же тогда твоя семья держит город под контролем?
Он прищурившись смотрит на меня.
– Мы его не контролируем. Мы им управляем.
– Ты всегда такой самодовольный?
– Обычно да. – Он провожает взглядом собаку, преследующую пару котов. – Но моя мать отлично справляется со своей задачей. Поэтому жители не пытаются избавиться от
