Вадим Громов - Пешки Сдвига

Трибуны в очередной раз разразились гвалтом и, вдруг замолчали. Как будто на стадион - упало громадное, звуконепроницаемое покрывало; отсёкшая улюлюканье, рык, любой шорох...

Алмаз, не сводящий глаз с арены, увидел, что впавший в подобие бойцовского экстаза - Сфинкс; вдруг замер, вскидывая руки - к голове. В следующий миг, громила - с разбитым в кровь лицом, сделал быстрый, длинный, скользящий шаг вперёд...

Мощные лапищи Шатуна, которые играючи - разламывали пополам, удерживаемые на весу кирпичи; хапнули белобрысого. Капкан захлопнулся.

Громила коротко напрягся, превращаясь в живой пресс: сминая, измочаливая - попавшего к нему в объятия противника. Изо рта Сфинкса, не успело вырваться ни звука. Грудную клетку раздавило напрочь, с такой же лёгкостью, как подошва армейского ботинка - давит сгнивший грецкий орех...

С нескрываемым ужасом, вскрикнула Виктория: не отрывающая взгляда от Шатуна, в руках которого безвольно обвисло изломанное, скомканное в своей верхней части - тело белобрысого.

"Контрольное сжатие... - Шатун с трудом разомкнул омертвевший захват, не обращая внимания - на грудь, залитую кровью Сфинкса; выдавленную через рот, глаза, уши... - Новое слово в криминалистике, чтоб мне так жить. А этому - нет...".

Сфинкс выпал из рук громилы на землю. Нелепой, абсурдной, будто сделанной каким-то умалишённым мастером - куклой; застыв в неестественной, пугающей позе. Рыжая уже не кричала, она просто сидела, прикрыв ладонь рот; резко контрастируя восково-бледным лицом, с огненными локонами. Молох, то порывался встать, то садился обратно, а его юношеское лицо - медленно, но неотвратимо, из розового - делалось красным, почти багровым.

Шатун вытер-размазал рукавом кровь с разбитой физиономии, покачнулся, и - сел на землю. Алмаз, вертящий головой в разные стороны, чтобы быть в курсе меняющейся обстановки; в очередной раз, наткнулся взглядом на громилу. И, замер.

Шатун сидел на земле: и - плакал. Не рыдал напоказ, картинно раздрызгивая слёзы по небритым щекам: а, изредка вздрагивал необъёмными плечищами, стараясь сдерживать, но - не получалось...

Если верить паре недлинных, чистых дорожек на щеках громилы; слёзы были скупыми, но они были. Видеть плачущего Шатуна, было так же дико; как заподозрить Андреича - в некрофилии, с элементами садо-мазо. Но Шатун - плакал, не делая попыток, подняться на ноги.

Сознание Молоха, наконец-то выбрало для себя - какую-то одну линию поведения. Возле арены, и - внутри неё: вдруг стало много, очень много мутантов. Поднимающих с земли - бесчувственную Лихо, заставляющих встать на ноги - Шатуна, окруживших Алмаза, и Книжника.

- Двигай. - Коренастый порченый с "Мосбергом" в руках, и "Стечкиным" за поясом, хотел было ткнуть Алмаза - стволом в поясницу, но в последним момент явно стушевался; хоть и не подавая виду. - Шевелись, расторопный...

На шее у него, начинаясь от уха, и уходя дальше - под линялую, не совсем чистую футболку: красовались чёрные нашлёпки, вроде родимых пятен. Но - точно не пятна; такие пятна не находятся под кожей, вдобавок - не имея привычки медленно курсировать туда-сюда, сдвигаясь на сантиметр-другой: и, возвращаясь обратно. Плюс ко всему - квадратный подбородок, к которому без кастета - лучше не приглядываться. Да ещё, левая часть физиономии - была скошена вниз, будто состояла из воска, случайно, и - ненадолго, находившегося возле открытого огня.

"Навести тебе симметрию на роже, парой апперкотов. - Алмаз, нарочито неторопливо, повернулся в указанном направлении. - А глазки-то у тебя - шныряют, пятнистый... Дёргаешься; а ну, как я тебя огорчу? - аналогично тем двум. Жаль, совокупность обстоятельств - не позволяет...".

Молох, с несомненными признаками душевной маеты, измерял торопливыми шагами - уже знакомый по вчерашним событиям, зал. Пять шагов влево, пять - вправо.

Книжник, покосился на блондинку, продолжающую пребывать в беспамятстве; и, положенную на кожаную банкетку. Глянул на "стеклореза", стоящего в метре от него. Шатун, покачиваясь, обретался у декоративной витой колонны, придерживаясь рукой: ноги громилы - то и дело подгибались, но Молох не разрешил сесть, или - лечь. Предложив на выбор, пулю, или - выполнение указаний здешнего властелина судеб. То бишь - его, родимого. С десяток мутантов, торчащих в зале, не давали повода усомниться в том, что первый, предложенный на выбор - вариант, будет тут же воплощён в жизнь.

Спустя пять минут назад, лица - приближённые к Молоху, пытались вернуть Лихо в сознание; путём доброй порции пощёчин, щипков, и даже - пары чувствительных тычков по рёбрам. Итог, как легко можно понять - вышел нулевым. Блондинка отказалась приходить в чувство, никаким местом - не реагируя на внешнее воздействие. Шизофреник немного подумал, и - велел прекратить нелирическое обращение с женщиной. Не поддавшись на призывы присутствующей тут же, Виктории; пристрелить блондинку, и Шатуна.

Час назад, она предлагала несколько более расширенные установки: а именно - пустить в расход, всю четвёрку, прямо на стадионе. Одному Молоху ведомо, какими соображениями руководствовался лично он, сходу отклонив настоятельные требования рыжей. И теперь, Книжник с Алмазом - выжидали непонятно чего, наблюдая за метаниями человека в театральном наряде...

Виктория сидела в углу зала, опрокидывая уже, кажется шестой по счёту - бокал чего-то алкогольного. Демоническим и, откровенно захмелевшим взглядом - испепеляя профиль громилы, украшенный изрядным набором повреждений. Между ней, и переправленным в мир иной Сфинксом, вне всякого сомнения - было что-то, выходящее за рамки объединённой борьбы мутантов за светлое будущее. Женщина, у которой убивают близкого, или человека - который мог бы им стать; ведёт себя иначе, чем женщина, у которой убивают просто сподвижника. Пускай даже - не самого заурядного.

- Кто вы такие? - Молох резко остановился, заведя свои жуткие глаза, к потолку. - Зачем вы появились здесь. Я... я страшно промахнулся, послушав Сфинкса! Боги тоже делают ошибки, даже непоправимые ошибки... Но! - я должен знать, кто вас подослал! На кого - вы работаете? Вы - не наёмники, как мне пыталась втемяшить ваша подруга. Я не поверил в это - прошедшей ночью: не поверю и сейчас. Теперь я вынужден признать, что немного недооценил людей, и - дорого заплатил за свой просчёт. Этого не должно повториться! Я должен устранить эту угрозу прежде, чем мой грандиозный план, мой крестовый поход - начнётся. Рассказывайте всё, или, вы - наконец осознаете, что такое - гнев Молоха. Только не говорите мне, что всё это - нелепое совпадение, глупейшее стечение обстоятельств. Что вы четверо, оказались здесь - совсем не за этим...